Егор стоял у доски, пальцы в меловой пыли сжимали подол рубашки. Физичка, Марина Сергеевна, щелкала ногтем по учебнику: «Электроди… э-э…» — он поперхнулся, услышав, как Витька с последней парты передразнил: «Э-э-экскаватор!» Класс фыркнул. «Сядь, два», — бросила учительница, вытирая ладонью кривую формулу на доске. Он вернулся за парту, глотая ком в горле; под ногтем осталась засохшая синяя капля
Лив, студентка факультета архитектуры, врезается в Магнуса на велосипедной дорожке возле Нюхавна, когда пытается объехать туристов. «Извини, я…» — бормочет она, подбирая рассыпавшиеся чертежи с пометками о модернистских фасадах. Он, в заляпанном мукой фартуке поверх черной худи, хватает её за локоть, чтобы она не упала в лужу. «Ты везде так торопишься?» — смеётся Магнус, протягивая мокрый лист с
Лора, бывшая барменша из Бруклина, застряла в провинциальном Юма-Сити после развода. Её сосед по трейлеру Макс, ветеринар-неудачник, вечно ковыряется в старой «Хонде», пытаясь починить кондиционер. В пятницу утром Лора нашла под скамейкой в парке ржавый сейф с пачками стодолларовых купюр. «Чёрт, тут больше, чем я за десять лет накопила», — прошептала она, спрятав деньги в мешок для мусора. Макс,
Эвелин Картер, экс-сотрудница ФБР с поддельным удостоверением на имя Лора Шмидт, моет стойку в «Красном люке» — полузаброшенном клубе возле порта Лос-Анджелеса. Запах пережаренного кофе смешивается с дымом от сигарет клиентов: докеров, водителей-дальнобойщиков, пары менеджеров среднего звена в помятых рубашках. В 3:17 ночи бармен Маркус, бывший морпех с татуировкой «Semper Fi» на шее, передаёт ей
Карла Мендес, 34 года, продюсер канала *TV Ouro*, каждую среду в 6 утра едет на съемки в автобусе с потрескавшимися сиденьями. Ее квартира в Сан-Паулу — пятый этаж, облупившаяся краска на подоконнике, где стоит горшок с увядающей орхидеей. На студии, заваленной проводами и пустыми стаканчиками *cafézinho*, она ссорится с оператором Маркусом: «Ты снова убрал кадры с Рикардо! Он платит нам за эфир,
В Мумбаи, 17-летний Адитья моет потрескавшиеся глиняные чашки в «Chai Nook» — лавке, где воздух пропитан имбирем и жженым сахаром. Его сестра Мира, в платье с выцветшим узором, пересчитывает рупии под стуком вентилятора: «*Снова не хватает на аренду*», — бормочет она, поправляя очки. Адитья, не слыша слов, щурится на ее сжатые губы. Вечером, возвращаясь через переулок с облупленной рекламой
В съемочной группе криминальной драмы постоянно горят лампы из-за старой проводки в ДК «Металлург». Режиссер Артем Голубев, в рваной кепке и с сигаретой за ухом, орет на осветителя: «Серега, ты мне всю сцену в синем залебалил!». На заднем плане актриса Лиза Соколова, играющая медсестру-наркокурьера, щелкает семечки и переписывается с кем-то в Telegram — ее героиня завтра должна спустить с
Лиза Морроу, бывшая медсестра из Питтсбурга, приезжает в родной город после смерти матери. В старом доме на Бейкер-стрит она находит коробку с выцветшими письмами и фото 1998 года: мать стоит рядом с мужчиной в форме лесничего, лицо закрыто кепкой. В кафе *Две сосны* шериф Джек Тернер, жуя черствый пончик, говорит ей: «Лучше не копай, Лиза. Здесь все давно забыли». Но вечером та же фотография
В приморском городке Каменск-Морской два пункта проката велосипедов стоят через дорогу друг от друга. Антон, 32 года, в рваной толстовке, каждый день ковыряется в старых «Салютов» у киоска «КрутиПедали». Его бывшая одноклассница Лиза, 30 лет, управляет конкурентом — «Ветерком» с новенькими горными байками. Утром она выносит табличку «Акция: час катания за чашку кофе из соседней «Волны», а Антон
Лейла Гарсия, детектив из Майами, приезжает в родной прибрежный городок Санта-Люсия после того, как её отец Карлос, рыбак, найден с перерезанным горлом в лодке. В сарае за домом, пахнущем ржавчиной и старыми сетями, она находит спрятанную под ящиком с гвоздями записку: *«Ты следующий»*. Её младший брат Марко, который три года назад ушел из семьи, сидит на кухне, разминает в руках банку пива и
Мэйси Грин, 23 года, работает в полуразрушенном гараже на окраине Ливерпуля. Она чинит старый мопед, украденный из соседнего двора, когда к ней подходит Деклан О’Нилл, 45 лет, владелец мастерской. Его руки в масляных пятнах, на лацкане пиджака — значок профсоюза докеров. «Ты опять без перчаток, — бросает он, кивая на её обожжённые пальцы. — Завтра будешь грузить ящики в порту. Плачу наличными».
В старом лондонском кафе на углу Элдон-стрит Майлз Картер, бывший детектив с тремором в левой руке, листает папку с вырезками из газет 90-х. Его дочь Лора, фотограф-фрилансер, в это время проявочные лотки в съёмной квартире в Брикстоне — ванная затянута чёрным полиэтиленом, пахнет уксусом. На полу валяется снимок: детская коляска у канала, лицо женщины в окне размыто. «Ты уверена, это тот же дом,
