Зося, девушка в потёртой кожаной куртке, разгружает коробки в почтовом отделении на улице Новогродской. Замечает, что три посылки за неделю адресованы «Л. Бурмистру» в несуществующий дом №17 на площади Гжибовской. Вскрывает одну из них — внутри потрескавшийся медальон с гравировкой «ŁKS–76» и пачка писем на желтоватой бумаге. «Смотри, Марек, тут даты совпадают с теми протестами на судоверфи», —
Кармен, 32 года, до рассвета месит тесто в пекарне своей тети Росы в городке Сан-Мигель-де-Альенде. Запах ванили смешивается с пылью от грузовика, который каждое утро привозит муку с дыркой в кузове. "Опять Алехандро задерживается?" — бросает Роса, вытирая руки о передник с пятном от моле. Кармен молчит, зная, что ее младший брат проиграл в покер половину денег за аренду. На рынке, куда
В старом районе Мумбаи, заваленном коробками с пряжей, брат и сестра Арджун и Мира Патель спорят в пыльной конторе ткацкой фабрики. «Ты хочешь продать *маамджин* станки за пару миллионов?» — Мира стучит пальцем по счетам, где краснеют долги. Арджун, перебирая чётки в кармане выгоревших джинсов, бурчит: «А ты веришь, что эти ковры ещё кому-то нужны?» На улице, где продавцы *чая* кричат над гудками
В Торонто 34-летняя Эмили разбирает коробки в доме матери Маргарет, у которой быстро прогрессирует деменция. Под старыми вязаными свитерами она находит серебряный кулон с гравировкой *«Лагерь Орлилья, 1985»* и выцветшей фотографией бревенчатой хижины у озера. Маргарет, увидев кулон, впервые за недели проявляет интерес: *«Там… лодка была красная. Ты не должна…»* — бормочет она, сжимая подушку
Элизабет Томас, 17 лет, каждое утро берет автобус №14 до школы в Хартсвилле — городке, где все знают запах кофе из «Red Mug Café» и треск люминесцентных ламп в спортзале. Мистер Гаррет, учитель алгебры с привычкой теребить серебряный перстень на правой руке, начинает задерживать ее после уроков под предлогом разбора задач. «Твои графики… будто кричат о хаосе», — бормочет он, протягивая ей
В Брюсселе, на улице Д’Аренберг, Лукас, менеджер склада, случайно отправляет партию медицинского оборудования в Марсель вместо Льежа. Начальник Софи, в красном пиджаке с кофейным пятном на рукаве, тычет пальцем в экран: «Тысяча ингаляторов сейчас плывут к морю. Клиент из Льежа звонил — у них дети с астмой задыхаются». Лукас, перебирая наушники в кармане, бормочет: «Договорюсь с перевозчиком…
Лина, 28 лет, каждое утро замешивает тесто в крохотной булочной на окраине Стокгольма. Ее рыжие волосы всегда припорошены мукой, а под потертой зеленой курткой торчит край футболки с принтом Nirvana. В перерывах между клиентами, вроде пожилого Свена, который берет два штруделя и бормочет: *«Твой рецепт… точь-в-точь как у моей Маргот»*, она перебирает старые письма от матери, умершей год назад.
В старом районе Мумбаи, рядом с закопчённой лавкой сладостей, 24-летний Рави торопливо вытирает прилавок тряпкой. Его младшая сестра Аша, в потёртой школьной форме, тычет пальцем в экран телефона: *«Смотри, Нитин пишет — все уже у «Королевы мороженого», а ты тут с этими ladoo возишься»*. Рави хмурится, сдвигая очки на переносице. В соседнем переулке Пракаш, водитель рикши с татуировкой Ганеши на
Мийа, 24 года, флорист из Ванкувера, каждое утро разгружает коробки с хризантемами у задней двери кафе *Bleu Lavande*. В пятницу, когда дождь залил витрину, она столкнулась с Реном — 31-летним архитектором из Сиэтла, который пытался спрятать от воды чертежи под мокрой кожаной курткой. «Вы случайно не видели, куда делся мой американо?» — спросил он, указывая на пустой поднос у окна. Мийа молча
Нина, 12 лет, в заплатках на коленках, бегает по пыльным улицам Зареченска — городка, где даже аптека закрывается в шесть. Её отец, Савелий Петрович, неделю не спит: из их дома на Красноармейской, 15, вынесли чёрное «Беларусь» 1962 года. Нина подслушала в магазине «Рассвет», как мужик в засаленной куртке бурчал: «Складируем хлам у Горыныча на старом элеваторе». Витя, соседский пацан с паяльником
Рави Капур, худощавый художник за тридцать, с утра ковырялся в палитре, смешивая охру с каплей дешёвого бензина — так дешевле, чем покупать растворитель. Его мастерская в переулке Лахимбаи, Мумбаи, пахла старым деревом и масляной краской, которую он воровал у строителей с соседней площадки. Арджун Патель, друг детства и владелец галереи «Шама», ворвался с криком: «Опять эти грязные мазки? Клиенты
Амир, рыбак из деревни Кампунг-Лаут, нашел ржавый медальон с узором в виде спирали, запутавшийся в сетях. Его жена Лина, стирая одежду в жестяном тазу, заметила, как дочь Сара подолгу смотрела на море, шепча фразы на незнакомом языке. «Ты опять не спал?» — спросила она, замечая синяки под глазами Амира. Тот молча показал на медальон, обмотанный вокруг древнего ключа. Ночью Лина проснулась от
