Лекс, рыжая с татуировкой совы на запястье, каждое утро разливает эспрессо в кофейне на углу Мейпл-стрит. Ее соседка по квартире, Миа, в это время пытается дописать сценарий для подкаста, заваленная пустыми банками из-под энергетиков. По четвергам они собираются у Джея в полуразрушенном бунгало за автосервисом: треснувший диван, гитара с одной оторванной струной, запах жареных тостов. «Ты опять
Лора, 34 года, работает копирайтером в рекламном агентстве на Манхэттене. После МРТ в клинике на 5-й авеню она получает снимки — в груди темное пятно, размером с грецкий орех. «Это не рак, но наблюдать будем», — говорит доктор Шарма, поправляя очки. Лора скрывает диагноз от мужа Марка, который увлечен ремонтом их лофта в Бруклине: с утра до ночи шумит болгаркой, пахнет краской. В кафе «Green
Кай, бывший хакер из Джакарты, в рваной кожаной куртке торчит у причала Роттердама, втирая локтем пятно от лапши быстрого приготовления на клавиатуре. «Ты уверена, что это не ловушка?» — бросает он Лине, бельгийке в потёртых джинсах, которая ковыряет отвёрткой в серверной стойке. Её ответ теряется в рёве грузовиков, везущих контейнеры с маркировкой *PT Surabaya*. Они ищут следы грузов с
Лиза, 12 лет, в рваных кедах, нашла закатанную в воск карту в желудке селедки, купленной на рынке Порт-Коралла. Ее брат Томми, вечно с паяльником за поясом, расшифровал метки: «Кривой маяк, три скалы, где чайки спят головой вниз». По пути к бухте старик Джексон, пахнущий смолой и ромом, остановил их у таверны «Перевернутый краб»: «Клык Бартоломью с ребятами уже рыщет — видел их шлюпку с драконьей
Лиа замечает ржавый люк за заброшенным супермаркетом, когда ищет место, чтобы спрятать бутылку с водкой, украденную у отца. Джейкоб, ее младший брат, царапает руку, пытаясь поддеть замок отверткой, а Миа, их соседка, нервно жует жвачку, повторяя: *«Это частная собственность, нас запалят»*. Внутри — сырая комната с картами на стенах, разбитым монитором 80-х и пачкой журналов, где незнакомый почерк
Камил, бывший инженер из промзоны Праги, подрабатывает ремонтом старых радиоприёмников. В подвале своего панельного дома он находит письма покойного отца, адресованные женщине в Катовице — Ольге. Вместе с соседкой-студенткой Мартой, которая торгует контрабандными духами на рынке, они едут в Польшу. Ольга, седая женщина в растянутом свитере, признаётся: «Ваш отец обещал вывезти меня через границу,
Амара, 17 лет, в рваных кедах отплясывала возле ларька с жареными бананами на рынке Сурулере. Каждое утро она повторяла одно: собрать 500 найр на обезболивающие для брата Эфе, который лежал в клинике «Грейс Медикал» с перекошенным от мышечной дистрофии лицом. Чиди, ее сосед с гаража на улице Окума, подкидывал монеты в жестяную банку — руки в машинном масле, смех сквозь щербатые зубы. «Вчера
Даника, 17 лет, ворочает коробки на фабрике игрушек в Мехико. Каждый вечер после смены забегает в аптеку на углу улицы Мадеро — отцу, Эрнесто, нужен инсулин. «Опять подорожал? — бросает фармацевту, пересчитывая мелочь. — Ладно, давайте хоть сироп от кашля». Дома — двухкомнатная квартирка с треснувшими кафельными плитками, где телевизор 90-х гудит новостями о забастовках учителей. Лукас, соседский
Нгок, младший инспектор из ханойского участка, получает звонок о трупе в полузаброшенном доме на улице Ле-Зуана. В спальне на третьем этаже — тело женщины в выцветшем *ао дай*, лицо прикрыто газетой 1998 года. Рядом валяется пузырёк с остатками цианида и обрывок школьного дневника с пометкой *«13-я ошибка»*. Её напарник Туан, осматривая двор, натыкается на соседку-старушку, которая бормочет:
В клинике на окраине Сантьяго хирург Антонио Ривера натыкается на папку с пометкой *"Проект 83"* в архиве, заваленном коробками от дешёвого кофе. Внутри — фото эмбрионов с аномалиями и записи на немецком. "С каких пор у нас немцы спонсируют исследования?" — спрашивает он у лаборантки Росы, та отводит глаза: "Спроси у директора… или у своей жены". Дома Мария, жена
Сакура Танака, 14 лет, живет в токийском детдоме «Химавари». Утром директор Кавасаки вызывает ее в кабинет: «Французы прилетели вчера. Хотят встретиться до оформления документов». Сакура молчит, теребя рукав свитера с катышками. Вечером в гостевой комнате Мари Лефевр, в синем пальто с бархатным воротником, разворачивает коробку пирожных «Ладурée»: «Пьер, мой муж, ждет в отеле. Если согласишься,
Виктор Лассан приезжает в Сере, захолустный городок на юге Франции, после звонка о смерти отца-отшельника. Дом, пахнущий сыростью и лавандовым одеколоном, завален старыми учебниками по геологии. На кухне — треснувшая кружка с надписью «Лурд», пятно от вина на пластиковой скатерти. В кафе «Ле Маршé» Луиза Марти, в синей форме медсестры, тычет вилкой в салат: «Твой отец звонил мне перед смертью.
