Мику, худющая трехцветная кошка с облезлым ухом, копалась в мусорных пакетах за суши-баром в переулке Синдзюку. Ее прервал грохот опускаемого ставня — повар в заляпанном фартуке выплеснул помойную воду, чуть не задев хвост. «Опять голодаешь?» — хрипло мяукнул с крыши Бента, толстый рыжий кот, жующий остатки тунца. Он кинул ей липкую кость, но та закатилась под грузовик с логотипом
В токийском районе Сибуя студент-затворник Такуми натыкается на бродячую собаку с грязной повязкой на левой лапе. В рюкзаке у пса — потрёпанный блокнот с детскими рисунками ножниц и адресом старой мастерской в переулке за железнодорожными путями. Такуми вспоминает, как его мать Аяко, художница-керамистка, перед исчезновением кричала в телефон: "Они не дают мне закончить работу!" В углу
Такуми, 19-летний студент, просыпается в теле микрофона, встроенного в затылок манекена-девушки в токийском секонд-хенде *Mori Style*. Манекен — Миюки — двигается как живая, но только когда рядом нет людей. «Ты слышишь? Мои ноги… они как дерево», — бормочет она, пытаясь почесать лодыжку, но пальцы застревают в шве джинсовой мини-юбки. Днём они замирают перед покупателями: школьница примеряет очки
Хикари Амано, шестнадцатилетняя школьница с короткими каштановыми волосами, переезжает в старый дом у рыбацкого порта после смерти матери. Ее комната на втором этаже пахнет солью и рыбой, а из окна виден ржавый маяк. На пляже, где она подбирает ракушки для школьного проекта, натыкается на девушку в красном плаще, жующую мятное мороженое. «Ты пахнешь грустью, — говорит та, облизывая ложку. — Меня
Хироси Кагами, 34 года, коммивояжер из токийского филиала компании *Marukoshi Tea*, ежедневно обходит офисы в районе Синдзюку, предлагая дорогие наборы улуна. Его фирменный смех — громкий, надрывный, с подрагивающими плечами — пугает секретарш. «Кагами-сан, ваш смех… он как пустой чайник — шумный, но без тепла», — бросает Такуро Миядзаки, менеджер строительной фирмы, разглядывая образцы. Хироси,
Юки, продавец в маленьком магазине одежды в районе Сибуя, каждый день сталкивается с одним и тем же: женщины примеряют платья, задерживают дыхание, чтобы застегнуть молнию. «Попробуйте на размер больше», — предлагает она клиентке с потухшим взглядом, та молча кивает, мнущая в руках бирку с ценой. Вечером, за чашкой растворимого кофе в своей однокомнатной квартире, Юки перебирает старые джинсы —
Гон и Кильуа сидят в забегаловке возле порта Йоркшира, разбирая стопку потрёпанных карт с руническими символами. Кильуа ковыряет вилкой в остывшем омлете, бросая взгляд на Гона, который увлечённо тычет пальцем в схему подземных уровней. «Тут ловушка, — бормочет он, — папа ставил такие на краю Птичьего гнезда». Кильуа хмыкает, достаёт из кармана жетон с трещиной: «Если сломаем этот, обратно не
Сагара Сосукэ, сержант с каменным лицом, каждое утро проверяет вентиляцию в квартире Канаме Тидори на скрытые угрозы. «Ты опять сломал замок?» — Канаме, держа в руках сгоревший тостер, тычет в него вилкой. Ее рыжие волосы растрепаны от спешки в школу. Сосукэ, не отрываясь от досмотра холодильника, бросает: «Диверсия маловероятна. Причина — заводской брак». Днем на уроках он прячет гранаты между
Дзюбэй Саэки, вернувшись в родную деревню после долгих странствий, застал её в руинах. На рисовых полях — высохшие стебли, у колодца — треснувшее ведро, а старейшина Сигэру, сидя на корточках у пустого амбара, хрипел: «Геннаи снова забрал всё зерно. На этот раз даже семена». Дзюбэй, поправляя потёртый шарф на лице, осмотрел обугленные следы у хижин. «Где он сейчас?» — спросил ниндзя, сжимая
Юи, девушка с врожденным пороком сердца, работает в маленьком цветочном магазине в районе Сибуя. Каждое утро она раскладывает горшки с камелиями у входа, поправляя таблички «Акция на хризантемы» и пряча флакон с таблетками в карман фартука. Макото, курьер на скутере с царапиной на бензобаке, забегает к ней каждую среду — привозит упаковки удобрений. Однажды он заметил, как она перевязывает стебли
Юто Идзуми, мангака в очках с потрепанными волосами, корпит над столом в тесной квартире в Сибуя. На полу — стопки журналов *Weekly Shonen*, пустые банки из-под энергетиков, крошки от сэндвичей. Саяка Мидзуки, его ассистентка в полосатых носках и футболке с кошачьим принтом, ставит перед ним чашку растворимого кофе: «Снова рисуешь героиню с грудью как в хентае? Ты же даже не знаешь, как девушки
Кёма, бывший мотогонщик с шрамом на скуле, копался в разобранном холодильнике у себя в гараже, когда к нему вломилась Мира — школьница в мятых носках и с планшетом, заляпанным наклейками. «Твой сосед сказал, ты чинишь странное барахло, — выпалила она, доставая из рюкзака черный цилиндр с треснувшим экраном. — Это не мусор. Вчера оно стреляло голубыми искрами у станции Сибуя». На цилиндре светился