Тропа гнева (2025)

Руслан, в прошлом военный, сейчас возит заказы по Душанбе на потрёпанном Renault. Его младший брат, Фарход, исчез после разговора о «лёгком заработке» на севере. Руслан начал с чебуречной у рынка «Корвон», где Фарход обычно торговал китайскими куртками. Он тыкал фотографией брата в лицо каждому второму, пока один из торговцев, отводя глаза, не пробормотал: «Он спрашивал дорогу на перевал Хадава, туда, где старые рудники».

Теперь Руслан мчится на арендованной «Ниве» по ущелью, мимо чахлых полей и глинобитных кишлаков. В полуразрушенном посёлке у рудников его встречают не пулей, а молчанием и пустыми окнами. Только местный старик, Саид-Хаким, позвав на чай с лепёшкой, сказал напрямую: «Твой брат в долгу у тех, кто возит чёрный камень через реку. Он жив, пока полезен». На обратном пути Руслана догоняет ржавый УАЗик, и мужчина в спортивном костюме передаёт простой телефон: «Хочешь его увидеть — будь завтра на каменном мосту. И привези то, что лежит под сиденьем». Под сиденьем Руслан нашёл плотный пакет с белым порошком.

Он не стал звонить в полицию — помнил, как в девяностых его отец тоже куда-то пропал после таких звонков. Взял старый «Макаров» у друга со времён службы. На мосту, заваленном колючкой и осколками бутылок, его ждали двое. Фархода не было. «Товар здесь, — сказал Руслан, показывая пакет. — Где брат?» Вместо ответа его ударили по голове и бросили в багажник. Очнулся он уже в каменном сарае где-то в горах. Фарход, с подбитым глазом, сидел связанный в углу. «Я не знал, Рус, клянусь, просто нужно было перевезти мешки на той стороне», — бормотал он. Стражник, парень лет девятнадцати, щёлкал ножом. Руслан, дождавшись ночи, разбил ему голову замком от двери. Они бежали в темноте, спотыкаясь о камни, а сзади уже лаяли собаки и кричали. Догнали их на рассвете, у самой границы, на обледенелой тропе. Старший, тот самый в спортивном костюме, поставил условие: «Оставь брата, вези товар. Или умрёте оба тут, и тела ваши орёл растаскает». Руслан выбросил пакет в ущелье. Последовала долгая пауза, а затем мужик неожиданно махнул рукой: «Валите отсюда, пока я не передумал. И чтоб духу вашего здесь больше не было». Братья шли пешком до первого кишлака, не оборачиваясь.