Эмили Картер, тридцатилетняя сотрудница антикварной лавки в Чикаго, разбирая старые ящики на складе за улицей Вест-Луп, натыкается на деревянный сундук с медными заклепками. Внутри — перевязанные бечевкой письма 1920-х годов и фотография женщины, похожей на нее. «Джейкоб, ты видел это?» — кричит она брату, который грузит мебель в фургон. Тот, вытирая пот с лица, бросает: «Выбрось. Опять хлам с
Лиам, водитель грузовика с облупленным рулем и термосом кофе на пассажирском сиденье, каждую неделю возил провизию в заброшенный шахтерский поселок за Полярным кругом. После одной из поездок он заметил на снегу возле старой выработки цепочку следов — слишком крупных для человека, слишком глубоких для животного. Эмили, его жена, проверяя тетради в школе, наткнулась на рисунки первоклашек: алые
Лейла, 27-летняя джазовая скрипачка, застревает в Новом Орлеане из-за отмены гастролей. Вместо билета домой у неё остаётся 150 долларов и гитара деда, которую она обещала отремонтировать к 24-му. В кафе *Bourbon & Beignets* она сталкивается с Марко — барменом, который каждое утро чинит кофемашину, ругаясь на испанском. «Ты как тот кот, что всё время ворует у меня колбасу, — бросает он,
Володя, бывший следователь из Питера, приезжает в поселок Красная Гора после смерти отца. В доме с облупившейся краской на окнах он находит старый блокнот с пометками «Свинья», «1998», «склад на Привокзальной». За чаем с вареньем из крыжовника соседка Марфа Ивановна роняет: «Твой батя копать начал — вот и пришла беда». В гараже под ржавой бочкой Володя обнаруживает мешок с истлевшими документами
Рэн, парень в засаленном комбинезоне, каждое утро пробирается через горы металлолома на заброшенной свалке к северу от Токио. Его друг Кайто, инженер-самоучка с татуировкой шестерёнки на шее, ковыряется в разобранном дроне у себя в гараже, заваленном старыми консервными банками и проводами. «Эй, старина, сегодня удача на нашей стороне?» — Кайто бросает гаечный ключ в ржавую тачку, указывая на
Эмили Картер, 16 лет, переехала с отцом-лесничим в домик на окраине Брекенвилля — городка, зажатого между хвойными массивами и высохшим карьером. Первое, что она заметила: соседи избегают тропу к озеру Грэйрок, где валяются ржавые консервные банки с символами вроде перевернутого треугольника. Утром, пока отец чинил проржавевший забор, Эмили нашла у порога кучу черных перьев, связанных проволокой.
Эмир ковыряет ржавый замок на двери чайханы в Кадыкёй, бросая взгляд на часы — через двадцать минут придет хозяин требовать долг. Из кармана выпадает смятая фотография сестры, Ягмур, привязанной к аппарату диализа в больнице Хасеки. "Босфор не замёрзнет, даже если ты будешь смотреть на него всю ночь", — хрипит Али, его напарник по рыбному рынку, протягивая пачку дешёвых сигарет. Эмир
В Бруклине Маркус, 28-летний разнорабочий с татуировкой якоря на запястье, каждое утро чинит велосипеды в гараже за автосервисом, пока не начинает смену на стройке. Его соседка Элена, официантка из пуэрто-риканского кафе *La Estrella*, прячет кулинарные заметки в чековой книжке — учит французские соусы по роликам на YouTube. Они сталкиваются в прачечной: Маркус достаёт из машинки её красный
Санджана, застенчивая библиотекарь с привычкой поправлять очки средним пальцем, находит в разделе списанных книг потрёпанный дневник с кофейными пятнами на 18-й странице. На полях — детские каракули: «Папа сказал, мама не вернётся. Врёт?» Рядом с записью от 12 марта 2005 года приклеена битая ракушка. Нихил, программист из технопарка «Силиконовые сады», случайно замечает дневник в её сумке, когда
В шахтерском городке Блэкстоун, затерянном в красных песках Западной Австралии, местный геолог Джек Торн находит в заброшенной шахте потрепанный дневник 1927 года. Записи принадлежат шахтеру-мигранту Эмилю Ковачу, описавшему серию исчезновений: *«Они рыли глубже, чем разрешалось. Говорили, что слышали шепот в вентиляционных трубах — будто дети зовут на помощь. Потом начали находить куклы из
Лена Морроу, инженер третьего сектора, каждое утро проверяет датчики давления на западном участке барьера. Её пальцы скользят по потрескавшемуся экрану планшета — 82%, на два процента ниже нормы. «Опять свищ в секторе G», — бормочет она, доставая из рюкзака паяльник и медную проволоку. В кафетерии за ржавыми столами охранник Марк Тиррелл показывает ей фото со своего терминала: на снимке с камеры
Кайл, 27 лет, механик из ржавеющего индустриального квартала Чикаго, в пятницу вечером чинил старый холодильник в съемной квартире над гаражом «Максвелл Авто». Его соседка Эми, 19 лет, студентка-химик с фиолетовым ирокезом, вломилась к нему без стука, держа в руках ключи от своей «хрущевки» — предложила обменять их на его мотоцикл «Ямаха-80», валявшийся во дворе с проржавевшей цепью. «Тебе