В старом доме на Пайн-стрит, где обои в гостиной давно пожелтели от времени, Эмили роется в картонных коробках с детскими игрушками. Ее мать Маргарет, в вязаном свитере с оленями, ставит на стол подгоревшее печенье: "Ты вернулась только из-за денег, да?" За окном мигают гирлянды, которые Джейк, младший брат Эмили, чинит с лестницы, бросая фразу: "Десять лет не звонила, а теперь
В дождливом декабре детектив-инспектор Элеонора «Нора» Кларк, страдающая от мигреней из-за перегара вчерашнего джина, получает вызов в квартиру на окраине Глазго. На месте — местная библиотекарша Маргарет Бирн, задушенная гирляндой, с клочком рождественского свитера в руке. Рядом с ёлкой, украшенной острыми леденцами вместо шаров, Нора находит окровавленную открытку с детской загадкой: *«Что
Леви, 13 лет, каждое утро бежит в школу мимо кошерной пекарни на 47-й улице, где старый Авраам втихаря подсовывает ему кусок ругелах. После уроков он торчит в синагоге с дедом Моше, который заставляет его чистить серебряную менору, пока ворчит: "Твоя сестра вон уже Хаванукку в TikTok снимает, а ты даже *брахот* выучить не можешь". По субботам семья ссорится из-за телефона Леви — мать
Эмилия, девушка из венгерского пригорода, каждое утро бегала через лес к заброшенной мельнице. Однажды возле старого дуба она услышала: «Корни гниют… вода уходит». В дневнике деда, пасечника Иштвана, нашла зарисовки деревьев с отметками дат. «Ты точно не перепутала шум ветра с голосами?» — спросила Лора, норвежская студентка-биолог, разглядывая пробирки с образцами воды из местной речки. Они
Отец Александр, переехав из провинциального Касимова в Москву, сразу столкнулся с запутанными долгами храма. Его чемодан с потёртыми уголками стоял в углу съёмной квартиры возле разбитой иконки Николая Угодника, которую он пытался склеить клеем «Момент». Матушка Ирина, пожилая экономка, ворчала: «Опять свет отключили — управляющая компания денег требует, а у нас даже на свечи не хватает».
Марк, в заляпанной маслом футболке, ковырялся в двигателе «Шевроле» 78-го года. В кармане джинсов жужжал телефон — Лиза, как всегда, звонила в обеденный перерыв. «Принеси чизбургер без лука, — бросила она в трубку, — Томми опять перепутал заказы». За углом, в кафе «Динамо», Лиза протирала столик у окна, закалывая рыжие волосы карандашом. На салфетке — набросок её руки, подписанный «Карла, 15:23»
Лучано, 34 года, разгружает ящики с лимонами на рынке Порто-Верде. Его рыжий джек-рассел Спотти вцепляется в штанину грузчика, который пытается стащить пачку сигарет из кармана хозяина. «Марио, опять за своё?» — Лучано хватает мужчину за локоть, выдергивает сигареты. Спотти рычит, пока Марио, бормоча «да это шутка была», отступает к припаркованному фургону Fiat 1987 года. Вечером они едут на
Эрик, владелец полуразвалившейся лодочной мастерской в деревне Сöderö, каждое утро начинал с проверки протечек в старом сарае. Его дочь Анна, вернувшаяся из Стокгольма после увольнения, пыталась наладить сайт для аренды катеров, но интернет ловил только у пирса. «Тут даже рыбаки картами платят, — бросила она, тыкая в ноутбук. — Надо договориться с тем немцем, который прошлым летом фотографировал
Лора Митчелл, журналистка из Бостона, приезжает в Хиросиму по заданию редакции — найти материалы о послевоенном восстановлении города. В муниципальном архиве, пахнущем пылью и старыми газетами, она натыкается на коробку с письмами 1947 года, адресованными несуществующему адресу на улице Накадзима. "Кто писал мертвым?" — спрашивает она у Мичико, пожилой сотрудницы архива, разбирающей
В Екатеринбурге 17-летний Артём, разносящий пиццу на ржавом велосипеде, начал замечать тени, повторяющие движения прохожих с опозданием в пару секунд. Его соседка Катя, студентка-медик с фиолетовыми прядями в волосах, однажды застала его в подъезде, когда он вёл пальцем по воздуху, пытаясь «смахнуть» полупрозрачную руку, тянущуюся к его плечу. «Ты опять пялишься в пустоту?» — спросила она,
Лив, 27 лет, вернулась в родной рыбацкий посёлок под Тромсё после смерти отца. В аэропорту Осло она купила бутылку яблочного сока с корицей — тот самый, что пила в детстве по дороге в школу. В старом деревянном доме у фьорда нашла ключи от лодки в жестяной банке из-под печенья «Квитт». Эйнар, её сосед с рыжими бакенбардами, зашёл без стука: «Твой старик оставил долги. Судно ржавеет в доках, а
Кирилл, ювелир из Екатеринбурга, чинил старую брошь в мастерской на улице Вайнера. Рядом гудела паяльная лампа, на столе валялись обломки титановой оправы. В дверь постучала Ольга, сотрудница местного музея: "Опять лифт сломался. Десятый этаж пешком — хоть в спортзал не ходи". Она протянула коробку с треснувшим бриллиантом "Снегирь", украденным два дня назад из запасников.