Карлос копался в ржавом двигателе «Форд-Фалькон» 78-го года, вытирая масло с лица обшарпанной тряпкой. Рядом валялся разбитый радиоприемник, из которого хрипело танго. Лусия, его сестра, в зеленой рабочей робе, пинала покрышку: «Ты уверен, что старик говорил про этот гараж?» В бардаке одной из машин они нашли конверт с координатами — 34°36’ ю.ш., 58°22’ з.д., — и фотографию их отца, молодого, в
В Мумбаи, на переполненном рынке возле станции Вирар, Раджеш Шарма торгует чаем из покосившейся тележки. Его шурин, Викрам Малик, офисный клерк в полинявшей рубашке, каждое утро покупает *масала-чай*, но монеты кидает так, будто подает милостыню. «Сколько можно торчать в грязи? — бросает Викрам, вытирая пот со лба. — Папа хотел, чтобы ты семью кормил, а не бродяг поил». Раджеш молча чистит медный
Марта, рыбачка с облупившейся лодки «Santa Marija», каждое утро ворчит на брата Кармело, пока разгружает ящики с лампуками на причале Марсашлокка. «Опять сети порваны, Карм! Ты ж как отец — всё на авось», — бросает она, вытирая руки о запачканный фартук. В тот же день в порту появляется Джейкоб, британский гидролог, который снимает комнату над кафе «Mirakulu» и вечно теряет очки в карманах
Миа, в клетчатой юбке и с вечно растрёпанными рыжими волосами, каждое утро бежала к остановке трамвая №14, опаздывая на уроки в школе возле площади Каталонии. Мои, её младшая сестра, носила в рюкзаке цветные маркеры и обрывки газетных вырезок — собирала досье на соседа-старика, который выгуливал таксу в парке Сьютаделья ровно в 17:30. «Он точно шпион времен Франко», — уверяла она, пока они ели
Хибики, в потёртой кожаной куртке и с чемоданом, застрявшим в песке, приезжает в рыбацкую деревню на Окинаве. В доме бабушки, где пахнет плесенью и сушёными водорослями, она находит коробку с ракушками и хула-хупом, обмотанным изолентой. «Неужели это её?» — бормочет, примеряя обруч на талию. На пляже, где ветер сбивает с ног, Макото, инструктор с татуировкой дельфина на плече, смеётся: «Ты
Алиф Афатани, паренек из деревни под Тренггалеком, приезжает в Маланг поступать в *Песуантрен*. С первого дня путается в узких улочках возле рынка Кепанган – запах жареного темпе смешивается с выхлопами мотоциклов. В общежитии сталкивается с Ранди, городским хохмачом в потрепанной кепке *NBA*: «Ты ж из глубинки, да? Тут розетки сами не чинятся, учись». На лекциях по *тасаввуфу* Алиф замечает
Лена Ковальски, пятнадцатилетняя школьница из Чикаго, находит в гараже отца старый ноутбук с файлами проекта «Антарес» — чертежами андроидов, похожих на ее покойную мать. Ее сосед Итан, рыжий парень с подкаченными руками от подработки на складе, помогает вскрыть зашифрованные записи: «Думаешь, это правда про синтетическое сознание? Выглядит как бред твоего папаши-алкоголика». Они натыкаются на
Бриджит, ветеринар с потрескавшимися от постоянного мытья рук ногтями, находит в лесу возле старой мельницы труп лося с разрезанным вдоль позвоночником. "Это не медведь", — бормочет она, вытирая кровь салфеткой с логотипом клиники. Ее сестра Лилит, оставляющая окурки в жестяной банке из-под кофе на крыльце трейлера, рисует в блокноте трехглазых существ, которые появляются у нее в
Марко, 32 года, и его младшая сестра Лина, 27, встречаются в Любляне после смерти отца. В пустой квартире на улице Штефанова, где пахнет старыми книгами и сыростью, они находят коробку с письмами на венгерском. Лина разбивает чашку с треснутым рисунком винограда, когда Марко упрекает ее: «Ты даже не пришла на похороны. Тебе плевать, что он десять лет один тут гнил?» В углу валяется фотоальбом с
В дымном парижском кафе на углу улицы Пигаль Люк Моро, бывший карманник с татуировкой ястреба на шее, тыкает в треснутый экран телефона. На столе — конверт с фотографией рыжеволосой женщины в красном пальто. «Она чистит счета через казино в Ницце, — бормочет он, затягиваясь сигаретой. — Но если у неё хвост из Праги, нам крышка». Его напарница, Эмили Ковач, в рваных джинсах и кожаной куртке,
Том, 24 года, перебивается подработкой в кафе на окраине Лондона, пока таскает папку с потрёпанными монологами на кастинги. Его соседка по общежитию, Лила, вечно ворчит на плесень в душевой, но по вечерам подставляет ему стул для репетиций: «Ты хоть помнишь, что *Король Лир* — не мюзикл?» Они делят бутерброды с тунцом и смеются над агентом Майклом, который вечно опаздывает, пахнущий дешёвым
Картер приехал в Брекенридж на автобусе с разбитым окном — планировал снять сливки с местного ювелирного магазина перед праздниками. В кафе «Снежинка» он спросил у официантки Эмили, как пройти к аптеке, но она заметила царапины на его часах: «Тут все друг друга знают. Новые лица долго не остаются». Пока он ждал ночи, слонялся по ярмарке у ратуши, где дети толкались у катка, а старики торговали