Лина, протирая стойку в кафе «Молотый кофе» на углу 5-й авеню, замечает в окно мужчину в потрёпанной кожаной куртке. Его лицо мелькает в толпе, и она роняет чашку, разбивая её вдребезги. «Опять он…» — шепчет она, сжимая обрывок газеты с заметкой о пожаре 2008 года. Вечером, за кухонным столом, Миа, перебирая конспекты по нейробиологии, бросает: «Доктор Рейнер сказал, твои «воспоминания» — просто
В военной академии города Бандунг 17-летняя Рая сталкивается с жёстким распорядком: подъём в 4:30, застилание кровати «как каменная плита», строевая с утра до вечера. Её соседка по казарме, Сурти, шепчет за завтраком из риса с самбалом: «Если старшина увидит твои дрожащие руки на стрельбище, заставит чистить туалеты зубной щёткой». На третьей неделе Рая проваливает полосу препятствий — падает в
В старом доме на Крамгассе Лина вытаскивает из-под пола потрёпанный дневник с надписью «Эрих Бруннер, 1978». На кухне с треснувшим фарфором Маркус разглядывает чёрно-белые фото: «Здесь тот же подвал, что в больнице под Берном. Смотри — обведённые даты совпадают с пропажами». Софи, поправляя очки, тычет пальцем в строки: «*Токсичные отходы залили в систему отопления…* Ты вообще понимаешь, во что
Лука Феррари, хирург из миланской клиники «Санта-Мария», замечает странности в списках доноров костного мозга. В холле третьего этажа он сталкивается с медсестрой Карлой, которая шепчет: «Пациентка из палаты 12B исчезла после забора биоматериала. Говорят, её перевели, но документы пустые». За чашкой горького эспрессо в кафетерии Лука листает истории болезней — пять случаев за месяц с пометкой
Эмили, рыжеволосая художница-самоучка, снимает квартиру в Бруклине над вьетнамским фастфудом. Её комната завалена эскизами персонажей для веб-комикса, который она не может закончить второй месяц. На полу валяется пустой тюбик умбры — последнюю каплю она выдавила вчера, рисуя фоновые тени для сцены с драконом. Лео, её друг детства с хроническим насморком из-за аллергии на кошачью шерсть, приносит
Рам Нивас, бывший полицейный следователь, теперь работает частным детективом в Варанаси. Его сын Аруш, 8 лет, мучается от приступов лихорадки, которые врачи не могут объяснить. Рам каждое утро покупает *калмегх* на рынке у старухи в оранжевом сари — она клянется, что трава снимет жар. Дома он растирает ее в ступке, добавляет мед и заставляет Аруша пить густую смесь. «Папа, горько», — хрипит
Эйнар, лейтенант с хронической бессонницей, находит в кармане задержанного наркокурьера ключ от склада в промышленной зоне Рейкьявика. «Тут пахнет тухлой треской, — бормочет он, перебирая бумаги в участке на улице Лейгавегур, — а этот ключ явно не от рыбного магазина». Его напарница Хельга, разводящаяся мать двоих детей, замечает в списке звонков повторяющийся номер с кодом Акурейри. «Спроси у
Марьяна, с утра до ночи мешая коктейли в баре «Под платаном», замечает, что клиенты стали пропадать после полуночи. В подъезде её хрущёвки на стене висит треснувшее зеркало — каждую ночь в нём мелькает силуэт её младшего брата Данила, которого не видели две недели. «Ты тоже его видела?» — спрашивает сосед Олег, показывая на отражение, которого нет в реальности. Вместе они находят старую тетрадь
Лука, журналист из Милана, копался в вещах умершего отца, когда нашел старый диктофон с треснутым экраном. Включил запись — голос незнакомца шептал: *«Они знают про контракты в порту. Если я исчезну, ищи синий конверт в мастерской»*. За окном грохотал трамвай №14, а Лука перезвонил сестре Софии: *«Папа говорил о каких-то сделках?»* Она молчала, потом бросила: *«Он просил не лезть в его дела.
Кайдо, эстонец с рыжими прядями в волосах, разгружал ящики с килькой на таллиннском рынке, когда в кармане зазвол старый Nokia. Лина, шведка в засаленной куртке, в это время ковыряла ключом в замке велосипеда у стокгольмской закусочной «Викингар»: «Чёрт, опять цепь слетела», — пробормотала она, вытирая руки об джинсы. В Хельсинки Ээро, финн с татуировкой медведя на запястье, метил коробки на
Лука, 22 года, разливает эспрессо в кафе на узкой улочке Болоньи. В дверях появляется София — рыжие волосы слиплись от дождя, фотоаппарат «Зенит» в руке замотан в полиэтилен. *«Двойной, без сахара. И… есть розетка?»* — она тычет пальцем в разъём за стойкой. Он кивает, замечая царапину на её левом сапоге. Пока она сушит куртку на батарее, Лука рисует на салфетке её профиль — привычка со школы.
Лайам, 27 лет, работает барменом в пабе на окраине Лондона. Каждую среду после смены он заходит в библиотеку на Брикстон-роуд, где Эмили, студентка-историк с татуировкой совы на запястье, копается в архивах 80-х. Они случайно сталкиваются у полки с местными газетами: Лайам ищет упоминания о матери, исчезнувшей в 1999-м, Эмили — фотографии заброшенной фабрики для диплома. «Ты веришь, что мертвые