Игорь Семёнов, сантехник из ЖЭКа, нашёл потрёпанную кожаную маску в коробке с хламом на рынке «Рассвет» у старухи Марфы. Та цыкнула: *«Бери, если руки не дрожат, а то у соседа Васьки со второго этажа волосы после неё вылезли»*. Дома, в ванной с облезлым кафелем, Игорь примерил маску — лицо стало чужим, морщинистым, с шрамом через бровь. На кухне, хватая пельмени из миски, он услышал голос жены
Старшеклассница Нане прячет в кармане плитку шоколада, пока пробирается в женский туалет на третьем этаже академии Камияма. Там её ждёт Ханако — мальчик-призрак в потёртой чёрной гимнастерке, болтающий ногами над раковиной. «Опять дораяки? — морщится он, откусывая печенье. — Сухое». «В магазине у станции только такие», — бурчит Нане, поправляя бант на форме. Она приходит сюда каждую перемену,
Санта, бывшая журналистка из Милана, приезжает в родной городишко Кастельфьорентино продать дом матери. На вокзале ее встречает Лука, сосед детства, теперь ветеринар с потертым кожаном и привычкой жевать соломинку от капуччино. В доме пахнет воском и сушеным базиликом — на кухне тетя Лидия, в фартуке с пятнами томатного соуса, месит тесто для тальятелле. "Ты даже не заглянула на похороны, а
Макс, владелец полуразвалившегося отеля *La Brisa* на карибском побережье, узнаёт, что его покойный отец завещал бизнес сводному брату Альваро. Документы привозит юрист в помятой рубашке, пахнущей дешёвым ромом: «Подпись здесь, сеньор. Через неделю придут проверки». Ноэлия, жена Макса, крадёт конверт из сейфа, пока братья спорят у бассейна. В нём — фотография женщины, похожей на неё, и чек на 300
Эмма, 22 года, переехала из Лиона в Марсель, снимает комнату над кафе *La Brise*, где моет посуду. По утрам крадет остатки круассанов, прячет под фартук. Леа, хозяйка кафе, 35 лет, замечает пропажу, но молчит — видит, как Эмма рисует углем на салфетках портовые краны. "Ты опять не выспалась? — бормочет Леа, ставя перед ней эспрессо. — Закрывай сегодня одна, у меня свидание с
Чжан Сяоюнь, журналистка с потрёпанным блокнотом и вечно севшим телефоном, копалась в отчётах аптеки на углу улицы Цзянбэй. Влажный воздух Чунцина лип к коже, пока она сопоставляла цифры: цены на препараты от астмы выросли вдвое за месяц, но поставки шли с одного склада. «Сяоюнь, опять за своё?» — редактор Ли Вэй хлопнул папкой по столу, сдвинув стакан с остывшим пуэром. — «Ты знаешь, кто владеет
Донна ковыряется в водопроводе под раковиной, пока Мадж на кухне лепит фрикадельки из перемороженного фарша. Деб в гараже перекрашивает старый гроб в неоново-розовый — клиентка заказала для своей собаки-чихуахуа. «Ты уверена, что эта краска не смоется под дождём?» — кричит Донна, вытирая лоб рукавом. Мадж суёт ей в зубы сигарету: «Лучше закрой кран, а то опять потоп устроишь». За окном трещат
Лиза Морган, 34-летняя архитектор из Чикаго, каждое утро втискивает флаконы с гонадотропином между банками маринадов в дверце холодильника. «Две недели — и эмбрион подсадят», — бормочет она, глядя на календарь с кружками, закрашенными красным маркером. Её муж Джеймс, менеджер автосалона, за завтраком листает новости о кризисе, пока Лиза считает вслух, сколько тысяч они уже потратили на клиники.
Лиам, 27 лет, каждое утро проверял дверной замок ржавым ключом, оставшимся от отца. Его соседка Миа, студентка-биолог, приносила ему банки с консервированными бобами, пока в магазине на Персиковой улице не осталось ничего, кроме рассыпанной соли. «Слушай, они опять меняют расписание патрулей», — шептала она, разворачивая самодельную карту района с отметками красным лаком для ногтей. В подвале
Лю Вэньцзэ приезжает в деревню Байлунь на пыльном междугороднем автобусе с треснувшими стёклами. В кармане — смятая телеграмма о смерти отца, пахнущая дымом от костра, который тот разводил каждое утро. Сестра Сяофэнь встречает его у глинобитного дома с крышей из ржавой жести: «Ты даже не успел на похороны, а теперь копаешься в его вещах?» В сундуке под кроватью Лю находит потрёпанный дневник с
Джейн Прайс, в потёртом свитере и с термосом чёрного кофе, копается в проводах самодельного нейросканера. Её лаборатория — бывшая кладовка в подвале Университета Британской Колумбии. Карлос Мендоса, в пятнах от энергетиков на рубашке, тычет в экран: «Смотри, твоя мозговая активность совпадает с *этим* сигналом из пробоя. Ты буквально видишь другую себя». Джейн морщится, поправляя заколку в
Ли Сяо, студент-архитектор из Чунцина, копался в коробках с блошиного рынка возле моста Цзялинцзян. В руках застрял потрепанный дневник 1930-х с запахом плесени — на первой странице криво выведено «Ван Шоуи». Заинтригованный, парень купил его за 10 юаней, попутно торгуясь со старухой-продавцом из-за треснувшей статуэтки Будды. «Бумаги мертвецов приносят беды», — бросила та, заворачивая дневник в