Катя, в кофейне на углу Литейного, перебирает квитанции за коммуналку, пока Саша пытается починить гитарный усилитель на кухне. «Опять свет отключили из-за твоих долгов», — бросает она, не глядя. Он молчит, вытирая руки об джинсы с пятном краски. Вечерами она задерживается в агентстве на Рубинштейна, рисуя макеты для рекламы зубной пасты, а он таскает оборудование для концертов в подпольном клубе
Уилл МакЭвой, ведущий с ломким голосом и привычкой теребить запонку перед камерой, каждую ночь заваливает стол в студии на Манхэттене исписанными блокнотами. Маккензи Макхейл, в мятом пиджаке и с наушниками на шее, тычет пальцем в монитор: «Эти кадры из Ливии — дерьмо, Джим. Нам нужны улицы, а не речь какого-то генерала». Джим Харпер, с потным воротником рубашки, бормочет: «Я два часа прождал на
Антон, 28-летний программист из Москвы, срывается с лечения после диагноза «неоперабельная аневризма аорты». Уезжает в деревню Шумилово к бабке Галине, которая живет в покосившемся доме с голубыми ставнями. Первое утро начинается с крика петухов и запаха пережаренных блинов. «Ты ж как скелет», — хрипит Галина, ставя перед ним глиняную кружку с чабрецом. Он спорит, отодвигая травяной настой, но
Клодин Вульф наткнулась на потёртый амулет с рунами в подсобке библиотеки, пока искала старую карту Виндсвилля. "Смотри, тут что-то вроде инструкции на древнем вампирском", — прошептала Дракулаура, перебирая рассыпающиеся страницы гримуара. Фрэнки Штейн, недолго думая, подключила устройство к артефакту — провода заискрили, а из динамиков полился хриплый голос: "Тринадцать
Чон У, детектив из сеульского участка, натыкается на ржавый зажим для волос возле мусорных баков за аптекой "Хануль". Его напарница, Ли Ми Джон, в синей ветровке с выцветшим логотипом бейсбольного клуба, щелкает жвачкой: *"Опять собаки растащили мусор. Вчера старуха Ким орала, что пропал ее пудель"*. В кармане куртки он находит дневник с облупившейся наклейкой Hello Kitty —
В студии Naughty Dog, заваленной скетчами и пустыми кофейными чашками, Нейт Уэллс тыкает пальцем в монитор, показывая Нилу Дракманну черновой скрипт: "Здесь Джоэл должен выбрать между Элли и всем миром, но зрители не простят ему эгоизма". Нил, поправляя очки, бормочет: "А если мы не дадим им выбора? Пусть ненавидят, но запомнят". Брюс Стрэйли, переехавший из спальни в офис
В маленьком городке, затерянном между холмов, двенадцатилетняя Элиза копается в старом сарае, отыскивая детали для сломанного насоса. Её отец, Рой, вечно пропадает в мастерской, паяя непонятные устройства из ржавых шестерёнок и проводов. "Опять забыл про хлеб?" — бросает Элиза, замечая, что на кухонном столе вместо продуктов валяются гвозди и схемы. Она собирает гербарий из листьев,
Полицейский Ким Джихун, переведенный из провинции, находит в переулке возле чайного магазина «Лунный мост» тело мужчины в помятом сером костюме. На запястье жертвы — татуировка с цифрами «09-17», как на билете из автобуса, валяющемся в луже. Сотрудник патруля Пак Минхо, жуя жвачку, бормочет: «Опять эти бродяги с рынка. Вчера видел, как он спорил со стариком из табачной лавки». На спине жертвы —
Тони Старк вкалывает над новой башней с лабораторией, подтягивая Халка, Человека-паука и Капитана Америку. В углу валяется кофеварка 80-х — Старк орёт: "Не трогайте, это антиквариат!". Лифт глючит, Соколиный Глаз застревает между этажами, ворча: "Ты хоть инструкцию читал?". Тем временем Локи тырит Тессеракт из хранилища Щ.И.Т.а, примастырив к нему старую микроволновку.
Сергей Морозов, майор из Ростова, сидит в кабинете с отслоившейся краской на стенах. Перебирает папки: фото тел у реки Дон, рваная юбка в грязи, следы грубых ботинок. На столе — окурки «Беломора», пустая кружка с чайной гущей. В дверях появляется лейтенант Греков, запах махорки от шинели: «Вчерашняя жертва — Люба Семенова, 17 лет. Мать говорит, ушла на танцы в клуб "Маяк", обратно не
Лиза, в потёртой кофте с капюшоном, ждала Антона у остановки на проспекте Сахарова. Он опаздывал, как всегда, — в руках у неё дымился стаканчик из ларька «Кофе-Тут», а наушники играли «Кино» слишком громко. «Ты опять не выспался?» — спросила она, когда он вынырнул из маршрутки, с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками. Антон, морщась от солнца, протянул ей чек из художественного училища:
В феврале 2012-го Надя Толоконникова, Маша Алехина и Катя Самуцевич врываются в Храм Христа Спасителя с гитарой и микрофоном. На глазах у прихожан они надевают разноцветные балаклавы, начинают выкрикивать строчки из «Богородицы, Путина прогони». Охрана в черных куртках сперва замерла, потом рванула к алтарю. «Ломай струны, быстрее!» — кричит Надя, пока гитара глохнет в гуле оторванных динамиков.