Ли Вэй, слесарь с фабрики резиновых изделий на окраине Коулуна, нашёл в груде металлолома три латунных светильника, покрытых струпьями и жирными пятнами. "Чё это за хлам?" — пробормотал он, протирая рукавом потный лоб. На следующий день Мэй-Лин, его соседка-медсестра, рассказала за чашкой пуэра о трупе в морге: кожа с спины снята аккуратными полосками, как будто для шитья. Её пальцы
Степан и Федя, два приятеля из глухого райцентра, месяц ищут работу. Степан в засаленной кепке предлагает: «Давай на мельницу, муку грузить!» — но их выгоняют после того, как Федя проваливается в зернохранилище. В ЖЭКе пожилая кладовщица, настукивая пепел в жестяную банку, шипит: «Вам бы в цирк, а не в слесари». Вечером, облизывая консервные банки у костра на пустыре, они решают варить тушёнку —
Чэнь Лу, лучник с шрамом над левой бровью, крадется через ночной рынок Кантона. В кармане его выцветшего синего халата — бамбуковая трубка с картой тайных туннелей под резиденцией губернатора Ли Мина. На рассвете он встречается со старьевщиком Вэнем у лавки с вялеными каракатицами: «Если я не вернусь к полудню, отнеси это сестре в чайный дом на Цзянсу-роуд», — бормочет Чэнь, суя в рукав Вэня
В заброшенной орбитальной лаборатории над Нептуном инженер-кибернетик Гленн Морроу ковыряется в проводах андроида Кей-82, пока тот неподвижно лежит на столе с открытой грудной панелью. «Слишком много эмпатии в твоих схемах», — бормочет Гленн, вытаскивая перегоревший конденсатор. В углу комнаты трещит рация: колонисты с Тритона просят помочь с ремонтом гидропонных установок, но Морроу игнорирует
Ральф, коренастый механик с вечно засаленными руками, ковырялся в двигателе «Шеви-67», когда Джейсон, его долговязый напарник, случайно опрокинул банку с кислотой. Жидкость разъела болты, и радиатор с грохотом рухнул на ящик с инструментами. «Чёрт! — рявкнул Ральф, вытирая лицо тряпкой. — Опять клиент настучит боссу, а нам отдуваться». За дверью автосервиса «Гас-Пит Стоп» уже топал разъярённый
Лидия, студентка из Милана, приезжает в деревушку Санта-Лучия, чтобы помочь тёте Марии разобрать старый дом после её смерти. На вокзале её встречает соседка Марчелла в выцветшем платье и с корзиной лука. «Здесь ночью не ходи одна», — бросает та, указывая на треснувший фамильный герб над дверью. В доме пахнет плесенью и ладаном — в углу валяется разбитая дароносица. Лидия находит дневник тёти с
Томас, щурясь от дыма папиросы, ковырялся в паяльником в схеме передатчика, найденного на блошином рынке за пару марок. Рядом Клаус, в комбинезоне, запачканном машинным маслом, тащил в подвал динамики, снятые с разбитого «Фольксвагена». "Там еще проводка валяется в углу, — кричал он, спотыкаясь о ящик с пустыми бутылками, — если перепаяешь, может, хрипеть перестанет". Анна, разложив на
В порту Марселя Антуан Лефевр, капитан грузового судна «Ла Сюрприз», коптит папиросу у причала. Его пальто в пятнах рыбьей чешуи, а в кармане — потрепанная карта с пометкой возле Алжира. Утром он обнаружил, что трюм полупуст: ящики с шелком исчезли за ночь. «Крысы не такими бывают», — бурчит матрос Гастон, указывая на следы тележки к складам Моро. Луи Моро, бывший партнер Антуана, теперь держит
Джек Кейтс, детектив из Сан-Франциско с щетиной и вечно помятым плащом, врывается в тюремную камеру к Регги Хэммонду — угрюмому мелкому преступнику в потёртой кожаной куртке. «Твои дружки устроили стрельбу у бара на Першинг-сквер, — бросает Джек, швыряя на стол фото трупа. — Ты выходишь со мной на 48 часов. Или сгниешь здесь». Регги, разминая запястья, усмехается: «А тебе-то я зачем? Чтобы потом
Амит, израильский сержант, каждое утро начинал с того, что выковыривал песок из патронташа возле Эйлата. Его напарник, Йоси, смеялся, заворачивая финики в газету: «Ты ж как верблюд — вечно ворчишь, но никуда не денешься». В Мюнхене Ханна, медсестра с облупившимся лаком на ногтях, раздавала аспирин раненым из ФРГ, шепча коллеге: «Если еще один парень скажет, что это от "неудачного
Джейк, пятнадцатилетний парень в выцветшей кепке и рваных кроссовках, копался в гараже отца, пытаясь починить старый радиоприемник. За окном хлестал дождь, а по телевизору в соседней комнате трещали экстренные сводки о приближающемся урагане. Его младшая сестра Лора, разложив на кухонном столе карты Таро, вдруг замерла: «Трефовый валет перевернулся. Это про тебя, дурак. Не лезь сегодня в лес».
Марчелло, таксист с прожженным сиденьем в маркировке «FIAT 127», целыми днями кружил по Риму, вылавливая обрывки разговоров. «Синьора в мехах кричала про алмазное колье, а этот тип в костюме от «Brioni» бормотал о долгах», — записывал он в потрепанный блокнот, припарковавшись у киоска с *L'Unità*. Вечером за кухонным столом, заваленным чеками и картами, Лючия, его жена, стиравшая белье в