Такуми, 19-летний студент, просыпается в теле микрофона, встроенного в затылок манекена-девушки в токийском секонд-хенде *Mori Style*. Манекен — Миюки — двигается как живая, но только когда рядом нет людей. «Ты слышишь? Мои ноги… они как дерево», — бормочет она, пытаясь почесать лодыжку, но пальцы застревают в шве джинсовой мини-юбки. Днём они замирают перед покупателями: школьница примеряет очки
Кароль, темноволосая девушка в потёртой кожаной куртке, подрабатывает официанткой в кафе *Stardust* на окраине Олбрайт-Сити. По вечерам она тайком наигрывает мелодии на синтезаторе в подсобке, пока шеф не застукает: «Опять вместо посуды? Увольняешься или стираешь униформу!». Туэсдей, рыжая дочь политика, сбегает из особняка в районе Хайленд-Парк с рюкзаком, набитым старыми футболками и гитарой.
Юта застрял в лифте офисного здания на Синдзюку, когда встретил Аой — она нервно теребила прядь волос, пахнущих грушевым шампунем, и повторяла: «Опять застряли? В прошлый раз я опоздала на презентацию из-за этого ящика». Он узнал её — та самая девушка с третьего этажа, которая всегда брала латте без сахара в автомате. Через сорок минут, пока техники копались в механизме, они говорили о пятнах от
Молодой лейтенант Такума Исикава, сын рыбака из Нагасаки, прибывает на базу в Йокосуке. Его сразу отправляют чинить двигатель эсминца «Харукадзэ» — смазка въедается под ногти, а старший механик Дзюн Мацумото хрипит: *«Здесь не школа, тут ломать — себе дороже»*. По вечерам новички играют в карты за пайками, спорят о дисциплине. Каору Миямото, радистка с ожогом на левой руке, втихаря рисует углём
Юрико Амано, старшеклассница из пригорода Осаки, каждое утро покупает бутылку холодного чая в автомате у станции Нисинокэ. Ее одноклассник Такуми Ито замечает, что после разговора с ней люди исчезают: сначала пропадает учитель химии господин Сато, оставив на доске незаконченную формулу, затем — подруга детства Миюки, чей рюкзак находят у реки Ёдо. «Ты точно не слышала, как она кричала?» —
Хикари Амано, шестнадцатилетняя школьница с короткими каштановыми волосами, переезжает в старый дом у рыбацкого порта после смерти матери. Ее комната на втором этаже пахнет солью и рыбой, а из окна виден ржавый маяк. На пляже, где она подбирает ракушки для школьного проекта, натыкается на девушку в красном плаще, жующую мятное мороженое. «Ты пахнешь грустью, — говорит та, облизывая ложку. — Меня
Хироси Кагами, 34 года, коммивояжер из токийского филиала компании *Marukoshi Tea*, ежедневно обходит офисы в районе Синдзюку, предлагая дорогие наборы улуна. Его фирменный смех — громкий, надрывный, с подрагивающими плечами — пугает секретарш. «Кагами-сан, ваш смех… он как пустой чайник — шумный, но без тепла», — бросает Такуро Миядзаки, менеджер строительной фирмы, разглядывая образцы. Хироси,
Юта Камияма, старшеклассник из Киото, случайно натыкается на потёртый деревянный ящик в полуразрушенном храме Сэйрен-дзи, спрятанный за паутиной и разбитыми фонарями. Внутри — свиток с киноварными символами, который он забирает, несмотря на предупреждение друга Кейсуке: *«Ты уверен? Бабка из магазина мисо говорила, тут духи злые водятся»*. Дома, развернув свиток под светом настольной лампы с
Юки, продавец в маленьком магазине одежды в районе Сибуя, каждый день сталкивается с одним и тем же: женщины примеряют платья, задерживают дыхание, чтобы застегнуть молнию. «Попробуйте на размер больше», — предлагает она клиентке с потухшим взглядом, та молча кивает, мнущая в руках бирку с ценой. Вечером, за чашкой растворимого кофе в своей однокомнатной квартире, Юки перебирает старые джинсы —
Такуми, худощавый иллюстратор с синими прядями в волосах, копался в стопке эскизов у окна кафе в Сибуе. На столе — чашка остывшего латте с отпечатком губной помады и блокнот, где поверх набросков двух мужчин в порванных рубашках корявыми буквами было выведено: *«Почему они не понимают? Это же просто истории…»*. За соседним столиком Рен, в очках с толстой оправой и клетчатой рубашке, закатывал
Гон и Кильуа сидят в забегаловке возле порта Йоркшира, разбирая стопку потрёпанных карт с руническими символами. Кильуа ковыряет вилкой в остывшем омлете, бросая взгляд на Гона, который увлечённо тычет пальцем в схему подземных уровней. «Тут ловушка, — бормочет он, — папа ставил такие на краю Птичьего гнезда». Кильуа хмыкает, достаёт из кармана жетон с трещиной: «Если сломаем этот, обратно не
Нао, худощавый парень в очках с царапинами на дужке, каждое утро протирал витрины универмага в районе Икэбукуро. Его коллега Мидзухо заметила, как он вздрагивал от теней на манекенах: *«Опять не спал? Похоже, эти твои "узоры" на стенах ожили»*. По вечерам он замечал в окне своей однокомнатной квартиры силуэт девушки — там, где за стройплощадкой должен быть пустырь. В углу тумбочки