Юки, продавец в маленьком магазине одежды в районе Сибуя, каждый день сталкивается с одним и тем же: женщины примеряют платья, задерживают дыхание, чтобы застегнуть молнию. «Попробуйте на размер больше», — предлагает она клиентке с потухшим взглядом, та молча кивает, мнущая в руках бирку с ценой. Вечером, за чашкой растворимого кофе в своей однокомнатной квартире, Юки перебирает старые джинсы —
Такуми, худощавый иллюстратор с синими прядями в волосах, копался в стопке эскизов у окна кафе в Сибуе. На столе — чашка остывшего латте с отпечатком губной помады и блокнот, где поверх набросков двух мужчин в порванных рубашках корявыми буквами было выведено: *«Почему они не понимают? Это же просто истории…»*. За соседним столиком Рен, в очках с толстой оправой и клетчатой рубашке, закатывал
Гон и Кильуа сидят в забегаловке возле порта Йоркшира, разбирая стопку потрёпанных карт с руническими символами. Кильуа ковыряет вилкой в остывшем омлете, бросая взгляд на Гона, который увлечённо тычет пальцем в схему подземных уровней. «Тут ловушка, — бормочет он, — папа ставил такие на краю Птичьего гнезда». Кильуа хмыкает, достаёт из кармана жетон с трещиной: «Если сломаем этот, обратно не
Нао, худощавый парень в очках с царапинами на дужке, каждое утро протирал витрины универмага в районе Икэбукуро. Его коллега Мидзухо заметила, как он вздрагивал от теней на манекенах: *«Опять не спал? Похоже, эти твои "узоры" на стенах ожили»*. По вечерам он замечал в окне своей однокомнатной квартиры силуэт девушки — там, где за стройплощадкой должен быть пустырь. В углу тумбочки
Сагара Сосукэ, сержант с каменным лицом, каждое утро проверяет вентиляцию в квартире Канаме Тидори на скрытые угрозы. «Ты опять сломал замок?» — Канаме, держа в руках сгоревший тостер, тычет в него вилкой. Ее рыжие волосы растрепаны от спешки в школу. Сосукэ, не отрываясь от досмотра холодильника, бросает: «Диверсия маловероятна. Причина — заводской брак». Днем на уроках он прячет гранаты между
Дзюбэй Саэки, вернувшись в родную деревню после долгих странствий, застал её в руинах. На рисовых полях — высохшие стебли, у колодца — треснувшее ведро, а старейшина Сигэру, сидя на корточках у пустого амбара, хрипел: «Геннаи снова забрал всё зерно. На этот раз даже семена». Дзюбэй, поправляя потёртый шарф на лице, осмотрел обугленные следы у хижин. «Где он сейчас?» — спросил ниндзя, сжимая
Юи, девушка с врожденным пороком сердца, работает в маленьком цветочном магазине в районе Сибуя. Каждое утро она раскладывает горшки с камелиями у входа, поправляя таблички «Акция на хризантемы» и пряча флакон с таблетками в карман фартука. Макото, курьер на скутере с царапиной на бензобаке, забегает к ней каждую среду — привозит упаковки удобрений. Однажды он заметил, как она перевязывает стебли
Юто Идзуми, мангака в очках с потрепанными волосами, корпит над столом в тесной квартире в Сибуя. На полу — стопки журналов *Weekly Shonen*, пустые банки из-под энергетиков, крошки от сэндвичей. Саяка Мидзуки, его ассистентка в полосатых носках и футболке с кошачьим принтом, ставит перед ним чашку растворимого кофе: «Снова рисуешь героиню с грудью как в хентае? Ты же даже не знаешь, как девушки
В дождливом Дюссельдорфе нейрохирург Кэндзо Тэмма отказывается спасать мэра города, выбирая вместо этого мальчика Йохана Либерта, чья голова пробита ржавым гвоздем. После смерти мэра карьера Тэммы рушится: начальник клиники, доктор Хейнemann, переводит его в архив рентгеновских снимков, а медсестра Эва избегает встреч в больничной столовой, шепча коллегам: «Он поставил бродягу выше политика».
Кёма, бывший мотогонщик с шрамом на скуле, копался в разобранном холодильнике у себя в гараже, когда к нему вломилась Мира — школьница в мятых носках и с планшетом, заляпанным наклейками. «Твой сосед сказал, ты чинишь странное барахло, — выпалила она, доставая из рюкзака черный цилиндр с треснувшим экраном. — Это не мусор. Вчера оно стреляло голубыми искрами у станции Сибуя». На цилиндре светился
В старшей школе Сиракаве ученица Харука Синомия каждый день находит в своём шкафчике бэнто с абсурдными ингредиентами: сырая морковь в форме сердечек, рис, выложенный в виде оскорбительной карикатуры, или пережаренные креветки с подписью *«Твои волосы тоже такие хрустящие»*. Одноклассники вроде Такуми Ито, который постоянно фотографирует её реакцию на телефон, шепчутся у раздевалки, пока Харука
Гинко, в помятой рубахе и с потрёпанным рюкзаком, приходит в деревню у подножия горы Хигаси. Местные шепчутся о «проклятом дожде», который смывает краски из тканей и память из голов. Старик в дождевике из рисовой соломы показывает ему поле, где рис почернел за ночь: «Вчера Акико, моя внучка, гуляла у ручья — теперь бормочет на языке, которого нет». Гинко находит в её ладони полупрозрачную