Артём, водитель маршрутки №47, каждое утро замечал кондукторшу Галю, которая жевала булку с маком, пока пассажиры втискивались в салон. «Пятерых не видишь?» — бросала она подростку, пытавшемуся проехать за полцены. Возле рынка «Рассвет» всегда садилась старуха с клетчатым баулом — Артём помогал закинуть его на полку, хотя начальство запрещало: «Спину сорвёшь, а больничные не оплачиваем». В
Дайго, парень в засаленном комбинезоне с нашивкой "Нагиса-Авто", копался в двигателе старого грузовика, когда Акира ворвался в гараж, размахивая ржавым болтом. "Ты должен это увидеть! — он тыкал пальцем в сторону заброшенного дока. — Там, под плитами... как будто грудная клетка гиганта". Они пролезли через дыру в заборе, обшарпанные стены склада пахли морской солью и мазутом.
Максим, водитель 45-ти лет, каждое утро пил кофе из треснувшей кружки с надписью «Лучшему папе», пока автобус №107 прогревался на парковке. В салоне пахло бензином и мокрым ковролином. После смены он закуривал «Беломор» у гаража, слушая, как механик Саша ворчал: «Опять подшипники стучат, скоро развалится эта консервная банка». Однажды в пробке на проспекте Ленина Максим схватился за руль,
Хадзимэ Исо, студент-программист из района Сибуя, натыкается на сломанный трансмиттер в мусорном баке за кафе, где подрабатывает. Устройство, похожее на гибрид флешки и бензопилы, прилипает к его ладони, выводя на кожу голограмму с координатами — заброшенная станция метро «Хигаси-Икэбукуро». Там он сталкивается с роботом в потёртой куртке, который, скривив рот в подобии улыбки, шипит: *«Ты не
Макс копался в коробках с архивными бумагами, когда наткнулся на переписку 1947 года между медсестрой Кларой и солдатом-дезертиром. Листал пожелтевшие листы у окна с треснувшим стеклом, пока не заметил адрес — Шерстобитов переулок, 12. Запах плесени въелся в пальцы. "Съездим завтра?" — спросил он Лику, пока та чинила кофемашину. Она фыркнула: "Опять твои трущобы. Там же бомжи
Артём, 11 лет, заметил, как продавец в «Рассвете» у дома коротко щёлкал кассой, сдавая бабушке в платке три рубля вместо десяти. В рюкзаке у мальчика пахло вчерашними котлетами, а в кармане — две монетки на булочку. «Смотри, Вовка, опять жульничает», — прошептал он другу, пока старушка, шаркая тапками, уходила к лифтам. Вова, жуя жвачку, пожал плечами: «Ну и что? Папа говорит, все так делают».
В портовом районе Осаки рыбаки заметили странные пузыри, всплывающие рядом с полузатопленным грузовым судном *Мицубиси Мару*. 12-летняя Сиори, дочь капитана, сняла на телефон темный силуэт, который позже идентифицировали как личинку Ирис. В секретной лаборатории под Киото доктор Накамура, разбирая архивные записи о Гамере, наткнулся на кассету 1995 года с записью ультразвуковых импульсов — их
Орга Иссука, лысый командир с шрамом через глаз, и Микаэлушно, парень с проводами, торчащими из воротника, возятся с ржавым мобильным домиком на марсианской пустоши. "Черт, опять консервы с плесенью", — бурчит Орга, выковыривая ложкой серую массу из банки. Их отряд, дети в промасленных комбинезонах, получает приказ защитить Кудилу Айну — девочку в белом платье, которая пахнет
Юкико, 28 лет, чинила сетку над ареной старого цирка «Сакура» в пригороде Токио, когда Хирото, ее партнер по номеру, вкатил под купол ящик с китайскими фонарями. «Снова будем светить этим хламом?» — спросил он, вытирая масло с пальцев после починки лебедки. Они не говорили о закрытии цирка, но в воздухе висело письмо от застройщиков — предложение выкупа земли. Вечером, разделывая лосося на
Акира, студент-архитектор, находит в подвале общежития старый дневник с чертежами здания, которого нет на картах Токио. На страницах — детские рисунки с подписью *"Они спят под школой"* и координаты района Сибуя. Его соседка Юко, работающая ночной медсестрой, замечает, что в записях упоминается клиника, закрытая в 90-х из-за исчезновения пациентов. «Ты в курсе, что это место сейчас
Тамако Китасиракава, дочь владельца магазина моти в старом торговом квартале Киото, каждое утро начинает с замешивания рисового теста. Её отец, Тосио, ворчит на крошки муки, оставшиеся на прилавке: «Опять развезла грязь, как будто мы печем, а не толчем». После школы Тамако забегает к соседям — Мидори, которая тайно вяжет ей шарф, и Канна, что вечно снимает всё на камеру. Мотимаро Дзёдзима, сын
Юто Камия, второкурсник старшей школы, разливает зеленый чай на тетрадь по алгебре, когда за окном класса треснутый дорожный знак внезапно гнётся пополам. Вечером у лавки с такояки он рассказывает Акире про тени, шевелящиеся в школьном подвале: «Они как смола — липкие, но слушаются, если дышать через нос». Акира смеётся, тычет палочкой в шарик теста с осьминогом — на следующий день его сумку с