Сергей тащит Андрея через разбитый двор в Горловке, спотыкаясь о ржавые гильзы. Отец, Иван Степанович, задыхается в полуразрушенной хрущёвке — нужен ингалятор и антибиотики. Андрей, пахнущий краской из автосервиса, где работал до войны, находит в аптеке пустые коробки: «Тут ещё пачка анальгина…». Выстрелы со стороны рынка. Сергей, в рваном камуфляже, толкает брата за прилавок: «Не высовывайся,
Оксана, в застиранной кофте поверх джинс, раскладывала коробки с дешевой бижутерией на рынке «Южный». Ветер с Днепра трепал целлофановые шторы палатки, когда Андрей, подтянув ремень с оторванной пряжкой, попросил: «Дайте три шаурмы без лука». Она узнала его — парень со стройки у метро «Левобережная», каждый вечер покупал у соседнего ларька пачку «Примы». Сдачу протянула ладонью вверх, пальцы в
Виктор Крюк, оперативник с проржавевшим жетоном, в пятницу вечером копался в записях вызовов из района Молдаванки. На столе — холодный кофе из автомата у вокзала и фото трупа мужчины в малиновой куртке, найденного возле гаража на Торговой. Напарник Сергей тыкал в рацию: «Там Ника с Привоза треплется, говорит, видела белую «Волгу» с подфарниками. Похоже на ту, что у Гриши Цыпленка». Крюк смял
Ольга, архитектор из Оболонского района, в пятницу вечером застревает на кухне с сыном-подростком, объясняя ему теорему Пифагора. «Смотри, если гипотенуза врет, весь треугольник рассыпется», — чертит карандашом по салфетке, пахнущей жареной картошкой. В это время Ира, закрывая цветочный магазин на Печерске, находит в кармане фартука записку от любовника: «Завтра в 11. У гостиницы «Днепр». Она
В подъезде хрущёвки на Левобережной, 17, задымился труп мужчины в костюме Деда Мороза. Следователь Максим Громов, переведённый из Москвы за скандал с конфискацией фальшивых купюр, находит в кармане жертвы билет на ёлку в киевском Цирке. Его напарница Лера, местная оперативница с привычкой жевать леденцы «Барбарис», замечает: «Опять эти новогодние гирлянды вешать будем?» В кафе «Вереница» возле
Вика, парикмахер из Черкасс, переезжает с мужем Антоном, автомехаником, в киевскую хрущёвку. Антон устроился в гараж на Оболони, а Вика — в салон «Люкс-стиль» возле метро «Лукьяновская». По вечерам она приносит домой запах лака для волос, жалуется на клиентку, которая требовала «как у Моники Беллуччи», но потом расплакалась из-за цены. Антон, разбирая старый мотор, бросает: «Может, хватит с этими
Оля, в розтертому светрі з капюшоном, розкладає хризантеми у кіоску біля метро «Лівобережна». Андрій, водій синьої Daewoo Lanos з подряпиною на дверці, щодня купує в’ялі троянди: «Три гривні, але краще візьми ті, що зліва – вони вчора приїхали». Він сміється, кладе на прилавок зім’яту п’ятигривневу купюру й забирає квіти без решти. По дорозі до таксі розсипає пелюстки на снігу, наче відмічає
В Одессе, за закопченным окном интернет-клуба "Кибер-Волна", Максим щелкает мышкой по фейковому сайту банка. Его наушники с оторванным амбушюром шипят: "Ты уверен, что этот менеджер купится на смс с кодом?" — в трубке хрипит голос Игоря, который в это время торчит на Объездной, 15, в съемной двушке с разбитым кондиционером. На столе — три монитора, пачка сигарет
Поручик Дмитрий Ржевский, известный похабными шутками и долгами в карточных клубах Петербурга, получает приказ доставить секретные карты в штаб Кутузова под Смоленском. По дороге его обоз с солдатами-новобранцами — вроде рыжего Василия, вечно жующего репу, — сталкивается с французским разъездом. Ржевский, прикинувшись перепуганным торговцем, разливает бочку кваса под копыта вражеских лошадей:
Наталья, парикмахер из Броваров, получает смс от сестры Иры: *«Крестным нужны, завтра в церкви. Не опаздывай»*. На следующий день, в дождь, она покупает белую рубашку для младенца на рынке «Юность», торгуется с продавщицей из-за цены — *«Вы что, золотом шьете?»*. В Успенском соборе крестник заливается плачем, когда священник опускает его в купель. Ира шепчет: *«Это он тебя чувствует, все знает»*.
Оксана разбирала хлам на чердаке старого дома в Боярке, когда наткнулась на деревянный сундук с выцветшей вышивкой. Внутри, под слоем пожелтевших газет 60-х, лежала пара сережек с треснувшими аметистами. "Це ж мамині?" — спитала вона у бабці Марії, которая чистила картоплю на кухні. Та замерла, провела пальцем по краю серветки з узором «петриківка»: «Ні… Це Люба носила. Моя сестра.
Артём, 17 лет, втихаря мастерит радиоприёмник из старых деталей в подсобке киевского завода «Прогресс». Его сосед по общежитию, москвич Игорь с татуировкой скорпиона на ключице, ворчит, разбирая банку тушёнки: «Ты этими железяками границу не сломаешь. Через месяц меня обратно в общагу на Тимирязевской выселят — там хоть печки работают». Артём кидает в него болт с резьбой — промахивается, попадает