Зок, коренастый мужчина в комбинезоне с потёртыми заплатками на локтях, копался в двигателе приземлившегося корабля, пока его жена Тара собирала сине-фиолетовые ягоды с колючих кустов. Их сын Зор, лет десяти, пытался починить дрона-дракона Глоопа, царапая паяльником по оплавленным проводам: "Опять контакты окислились…" В это время дочь Зина, держа в руках сканер из ржавого металла,
Финн Макбрайд, 27 лет, таскает ящики с треской на рынке Смитфилд. Утро начинается с того, что сосед-алкаш Томас швыряет пустую бутылку в его ржавый фургон: *"Чтоб твои сети гнили, как твоя совесть!"*. Брайан О’Коннор, его кузен, втирается в доверие к владельцу паба на Томас-стрит, подделывая счета за поставки виски. В кармане у Брайана — счетоводческая книга с записями о долгах местных
Миа, 17 лет, каждое утро пробирается через рыбацкие доки Сент-Клауда к кафе с потрескавшейся вывеской *Лавандовый кекс*. Запах соли смешивается с ароматом корицы, пока она протирает стойку, заваленную крошками от круассанов. В подсобке, под стопкой старых меню, она находит деревянную шкатулку: внутри — письма 1944 года, перевязанные лентой цвета выцветшей лаванды. *«Откуда это?»* — Миа тычет
Лина, 17 лет, каждое утро заваривает кофе с корицей в кафе «Лунный свет» на окраине канадского городка Шелтер-Крик. За прилавком — ее тетя Марго, вечно ворчащая на сломанную кофемашину. После школы Лина копается в гараже у Итана, ее соседа, который чинит старый мотоцикл «Кавасаки», пахнущий маслом и ржавчиной. Случайно опрокинув ящик в подсобке, она находит потрепанный дневник с вырезкой из
Майя, 16 лет, живет с сестрой Лизой, 22, в домике на окраине приморского городка в Новой Англии. Стены кухни покрыты облупившейся голубой краской, а на столе всегда стоит банка с засахаренными вишнями — единственное, что осталось от их матери Эвелин, исчезнувшей три недели назад после ссоры с Лизой из-за просроченного кредита. Майя находит в кармане маминого халата смятую записку: *"58°23’
В студии Naughty Dog, заваленной скетчами и пустыми кофейными чашками, Нейт Уэллс тыкает пальцем в монитор, показывая Нилу Дракманну черновой скрипт: "Здесь Джоэл должен выбрать между Элли и всем миром, но зрители не простят ему эгоизма". Нил, поправляя очки, бормочет: "А если мы не дадим им выбора? Пусть ненавидят, но запомнят". Брюс Стрэйли, переехавший из спальни в офис
Марк, менеджер кол-центра в полупустом офисе на окраине Финикса, в 7:15 утра наливает третью чашку кофе из сломанной кофемашины. "Ирис, ты ж программист, — говорит он, стуча по аппарату, — почини уже эту хрень". Ирис, в толстовке с пиксельным драконом, не отрываясь от монитора: "Мне платят за код, а не за ремонт". В соседней кабинке Джастин, новичок, гуглит "как отменить
Джиллиан Шэннон, глухая скульптор за тридцать, вкалывает в бетонной студии на окраине Чикаго. Каждый вечер она протирает очки от цементной пыли, оставляя на линзах разводы. Её соседка Лора, студентка-художница, тыкает пальцем в стену с граффити: «Смотри, новый мурал!» — кричит, забыв, что Джилл читает по губам. В четверг ночью, поправляя глиняный эскиз, Джиллиан замечает вспышки света из окна
Лейла, 14 лет, случайно сломала старую стеклянную звезду с верхушки ёлки, которую её мать Эмили хранила со времён бабушки. Вместо признания, она убегает в гараж, где её младший брат Джейкоб, 8 лет, пытается собрать робота-оленя из хлама. «Если папа узнает, он опять про «бережливость» лекцию прочтёт», — бормочет Лейла, пряча осколки в коробку от пиццы. По дороге в школу они видят, что соседский
Фрэн Файн, 28 лет, в джинсовой куртке и с рыжими кудрями до плеч, устраивается сиделкой к профессору английской литературы Максвеллу Шеффилду. Его дом на Парк-авеню — мраморные полы, портреты предков в золочёных рамах. Дети: Мэгги, 16, красит ногти чёрным лаком за завтраком; Брайт, 14, роняет учебник по химии в тарелку с овсянкой; Грейс, 8, прячет под кроватью куклу с оторванной головой. «Вы
Джейкоб Райт, младший менеджер автосалона в провинциальном городке под Денвером, случайно толкает соседа, Рона Шелтона, во время спора из-за перегоревшей лампочки в подъезде. Рон падает, ударяется головой о бетонный выступ и замирает. «Эй, вставай, не притворяйся», — бормочет Джейкоб, тыча ногой в его поношенную куртку. Через час он грузит тело в ржавый фургон, до этого перевозивший запчасти, и
Лена Моррисон, эпидемиолог из чикагской клиники «Св. Луки», три дня не спала, сравнивая пробы слюны пациентов. Её брат Джейкоб в это время вез трейлер с бутилированной водой по шоссе 55, объезжая блокпосты. В аптеке на окраине Спрингфилда, где кондиционер сгорел еще в мае, фармацевт Марвин выменивал таблетки от давления на пакет льда. «Воды нет, но лёд растает», — бормотал он, вытирая шею грязным