Игорь приехал в деревню Горелово после похорон отца. Разбирая вещи в прокуренной комнате с обоями цвета горчицы, он наткнулся на потёртый блокнот с шестью адресами, вырванными страницами и фотографией молодого отца у гаража с надписью "1987". В углу валялась треснувшая фарфоровая собака — помнил её с детства. "Семеро нас было, — сказала соседка тётя Шура, заваривая чай с чабрецом.
В приморском районе Владивостока банщик Николай, 62 года, каждое утро растапливает печь в старой общественной бане на улице Лазо. Его помощница Арина, студентка-медик, развешивает берёзовые веники, пока местный рыбак Геннадий в предбаннике спорит с пенсионеркой Людмилой Петровной: «Опять селёдку в шкафчик положил — весь пар пропитался!» В раздевалке подросток Витя прячет мокрую форму от физры за
Кирилл, в потрепанной куртке с выцветшими нашивками, нашел мальчишку лет девяти возле заброшенного цеха в Люберцах. Ребенок, представившийся Марком, молча показывал на трещину в асфальте, из которой лился сизый пар. "Он говорит, там машины спят", — бросил Кирилл по телефону Анне, доцентке-физику из МИФИ, пока мальчик ковырял кроссовком ржавую шестеренку. Через два дня в их съемной
В спальном районе провинциального города, за гаражами с облупившейся краской, Анна, фармацевт из местной аптеки, и её младший брат Максим, ветеринар, находят полянку с ярко-оранжевыми грибами. Максим тычет в шляпки палкой: «Смотри, как пульсируют — будто дышат». Анна записывает в блокнот: *Clitocybe aurantiaca*, но зачёркивает — не совпадает с картинкой из справочника. Брат суёт грибы в пакет из
В старом районе города М., где облупившаяся краска на ставнях сливается с серым небом, Анна Коршунова роется в архиве библиотеки имени Горького. Ей попадается школьный дневник 1984 года с записями девочки Леры Голубковой: *«Папа опять говорил с теми людьми в чёрных пальто. Мама плачет, а я спрятала котёнка в подвал»*. На привокзальном рынке Анна сталкивается с Алексеем Ветровым, учителем истории
Кирилл, водитель такси с потёртым креслом, в котором застряли монетки и обёртки от батончиков, везёт пассажира в Зареченск. После смены замечает на трассе мужчину в разорванном лабораторном халате — сбивает его насмерть. В кармане погибшего находит флешку с логотипом местной обсерватории. Дома, пока микроволновка гудит над вчерашней лапшой, он звонит Денису, своему другу-астроному: «Там какие-то
Никита, механик из автосервиса за кольцевой, в пятницу вечером копался в двигателе «девятки», когда позвонила Настя. «Сколько можно? Опять в масле, как чёрт», — бросила она, не здороваясь. У них трещала стиралка, а в холодильнике — только банка солёных огурцов и пачка масла. Он пообещал завезти денег после ремонта, но вместо этого поехал к Санеку в гараж на окраине — там пахло сваркой и дешёвым
Ольга, 24 года, в красной вязаной кофте, перебирала ключи в подсобке гостиницы на окраине Екатеринбурга. Максим, инженер-недоучка с татуировкой ворона на запястье, чинил сломанный лифт, ворча: «Опять эти туристы из Питера залили шампанским панель». Вечерами они сдвигали стулья в холле, ели пельмени из ближайшего магазина «У Дмитрича», пока старый телевизор показывал заснеженные горы за окном. В
Артём, пятнадцать лет, каждое утро чистит сапоги от угольной пыли перед входом в шахту №17. Отец, Игорь Васильевич, погиб здесь два года назад — обвал в южном тоннеле. Теперь парень таскает вагонетки с породой, а по вечерам рисует углём на обороте старых накладных: заброшенные вагоны, лицо матери до её отъезда в Томск. «Хватит марать бумагу, — шипит дядя Коля, мастер участка, — или в ствол
Анна и Дмитрий переехали в деревянный дом под Нижним Новгородом с дочерью Лизой. В прихожей пахло сыростью, а в углу гостиной треснувшее окно заклеили скотчем. Лиза, ковыряя крошащиеся обои, нашла за шкафом потрепанный блокнот: *«13 октября 1982. Снова слышу шаги в подполе. Не пускайте их внутрь, даже если будут стучать. Особенно ночью»*. Дмитрий, чиня розетку, усмехнулся: «Старухины бредни. Тут
Артём, 24 года, продавец б/у телефонов на рынке «Рассвет», перебирал купюры в кассе. Рядом вислил Саня, друг детства, в засаленной куртке: «Там три двери, машина одна, козы две. Поменяешь выбор — шансы растут. Формулы какие-то…» Артём щурился: треснутый экран монитора показывал сайт телешоу. Долг за коммуналку — 17 тысяч. Саня тыкал в таблицу с процентами: «Думаешь, зря я ночами эти ваши
Артем Семенович, бывший преподаватель математики с подрагивающими от артрита пальцами, сидел в съемной избе под Вологдой, перебирая папку с пожелтевшими листами. На столе — самовар с отбитым носиком, банка гречишного меда и карандашные пометки на полях газеты «Правда» за 1987 год. «Здесь ошибка, — бормотал он, вглядываясь в строки, — Леонид Петрович всегда торопился, вот и проглядел замену