Ольга, адвокат из Санкт-Петербурга, возвращается из командировки в Москву раньше срока. В квартире на Петроградской стороне, с паркетом, скрипящим у балкона, её встречает муж Сергей — в мятом халате, с кофе в треснувшей кружке *"Ленинград"*. Он молча отворачивается, когда она пытается обнять его. В ванной Ольга натыкается на чужую тушь для ресниц с наклейкой *"Марина, салон
Кирилл, студент-архитектор из Питера, нашел в подъезде своего дома на Васильевском острове потрёпанный блокнот с вложенной флешкой. Внутри — сканы счетов из какого-то ООО «Северный мост», переписка с упоминанием зама мэра и распечатка СМС: *«17-й участок согласован, вывези мусор до четверга»*. За чаем в «Пироговом дворике» его друг Денис, щурясь на экран ноутбука, пробормотал: «Эти цифры… Да тут
Елена, затянутая в выцветший халат, разбила чашку с ромашками, вытирая пыль с комода в спальне. За стеной Дмитрий, её муж, громко пересчитывал купюры из конверта, бросив через плечо: *"На репетитора Ане не хватит, если будем платить за твою мать сиделку"*. Дочь Аня, пятнадцать лет, щелкала семечки у телевизора в зале, игнорируя родительские споры. Утром Елена отвела Галину, мать с
Данияр копался в гараже отца в Алматы, разбирая коробки со старыми советскими инструментами. Под слоем машинного масла и пыли нашел потрепанный дневник деда — инженера, участвовавшего в строительстве рудников в 60-х. На странице с пометкой *"Шет-Уйли, 1964"* обнаружил схему тоннеля и фразу: *"Сарыарка не миф"*. Позвонил Айгерим, с которой пересекался на лекции в КазНУ:
Макар, бывший следователь с подрагивающей левой рукой после ранения, и Лев, его младший брат-программист в растянутом свитере, арендовали контору в полуподвале на Старом Арбате. Окна заклеены газетами от солнца, на столе — кружка с остывшим чаем и распечатки звонков из украденного телефона бизнесмена Гришина. Макар, разглядывая фото с места взлома, тыкает пальцем в пятно на линолеуме: «Смотри,
Игорь Семёнов, таксист с рыжими усиками и потёртой кожанкой, каждое утро начинал с чая в грязной кружке «Сделано в СССР». Его «Жигули» пахли бензином и старыми сигаретами. Однажды на перекрёстке Литейного и Невского к нему сел мужчина в чёрном плаще, бросил на заднее сиденье пакет с пятнами жира: «Подожди тут. Всё схвачено, браток. Через час вернусь». Через три часа Игорь развязал верёвку —
Петя, 15 лет, живет в облезлой пятиэтажке на окраине Воркуты. Мать Татьяна, медсестра в районной поликлинике, после смены зашивает ему дырки на джинсах: *«Опять с Серегой на гаражах лазил?»*. Отец, дальнобойщик, звонит раз в месяц, спрашивает про оценки. В школе — контрольная по алгебре, которую Петя завалил, пока переписывался с Катей из 9«Б». Директор Галина Викторовна ставит ультиматум: *«Или
Анна Крутикова, бухгалтер из Мытищ, обнаружила в старом серванте брачный договор, подписанный ею и мужем Максимом Волковым за месяц до свадьбы. В пункте 7 мелким шрифтом значилось: «В случае развода квартира на Тверской переходит в собственность супруга, чей доход превышает 15 млн рублей ежегодно». «Ты вообще читал это?» — спросила она, развернув лист к мужу, пока тот ремонтировал кофемашину.
Саша, 23 года, живет в общаге на окраине Днепра. Утром она разгружает ящики с консервами на рынке «Привоз», вечером моет полы в детсаду. В пятницу заходит в «Світоч», покупает пачку дешевого чая и поломанный зонт с принтом маков. Соседка Ира, парикмахерша, стучит в дверь: «Дай сигарету, а то Петька опять зарплату пропил». Саша молчит, достает из холодильника банку соленых огурцов — последнее от
Максим, эксперт по страховым расследованиям, приехал на обгоревший склад «Северный» в промзоне Петербурга. Охранник Пётр, в рваной куртке, тыкал пальцем в сторону забора: «Мужик в чёрном убежал, с канистрой». Максим подобрал окурок «Беломора» с отпечатком губной помады — Петр курил «Приму». «Ты ж врешь, — хрипло бросил Максим, — здесь даже лужи не высохли, а пожар был вчера». В кармане у
Анна Соколова в 5:30 уже на автобусе до Шереметьево — завтрак в сумке, термос с чаем прижимает к груди. В раздевалке коллега Люда ворчит: «Опять рейс на Екатеринбург? У меня там бывший живёт, как назло». В салоне Анна разбирает детское питание для малыша, который ревёт на 12-м ряду. Пассажир в костюме тычет пальцем в кресло: «Это мой билет, а не ваш!» — его сосед, мужик в спортивном костюме,
Лика, 17 лет, моет полы в питерском кафе «Барокко», когда замечает парня в заляпанном краской пальто. Он рисует её портрет углём на салфетке, не отрываясь. «Ты их видишь?» — Семён, художник-недоучка, тычет пальцем в воздух, где мелькают полупрозрачные крылья. Лика молчит — с детства за ней тянется шлейф странностей: треснувшие лампочки, тени без источников. Вечером, пряча от бабушки счета за