Лиза, в потёртой кофте с капюшоном, ждала Антона у остановки на проспекте Сахарова. Он опаздывал, как всегда, — в руках у неё дымился стаканчик из ларька «Кофе-Тут», а наушники играли «Кино» слишком громко. «Ты опять не выспался?» — спросила она, когда он вынырнул из маршрутки, с рюкзаком, заляпанным акриловыми красками. Антон, морщась от солнца, протянул ей чек из художественного училища:
Молодой парень Алексей копался в старом комиссионном магазине на Спасопесковском переулке, когда наткнулся на потрёпанную тетрадь с меткой «№17» на обложке. Внутри — схемы московских подземелий, заметки о пропавших людях в 80-х и странный символ, напоминающий переплетённые змеи. На следующий день он столкнулся возле кафе «Булка» с девушкой в зелёном плаще, которая выхватила у него тетрадь со
В Санкт-Петербурге, на блошином рынке у Обводного канала, 19-летний Игорь Соколов натыкается на треснувшее зеркало в медной оправе. Продавец, пахнущий махоркой, бормочет: *«Бери, если не боишься своих теней»*. Дома, протирая стекло тряпкой, Игорь замечает в отражении незнакомку в форме царской армии. Она хрипло шепчет: *«Найди второе зеркало до полнолуния»*, прежде чем исчезнуть. На следующий
Наталья в белом халате с пятном йода на рукаве выдавливает мазь из тюбика, осматривая лапу дворняги. В кармане дрожит телефон: смс от хирурга — «Предоплата 300 тыс. до пятницы». Вечером, разогревая застывший суп, она звонит сестре: *«Лен, одолжи хоть треть суммы»*. Из динамика потрескивает: *«У самой кредит на ремонт»*. За кухонной дверью Лиза раскрашивает тетрадь с единорогами, прижимая к груди
В феврале 2012-го Надя Толоконникова, Маша Алехина и Катя Самуцевич врываются в Храм Христа Спасителя с гитарой и микрофоном. На глазах у прихожан они надевают разноцветные балаклавы, начинают выкрикивать строчки из «Богородицы, Путина прогони». Охрана в черных куртках сперва замерла, потом рванула к алтарю. «Ломай струны, быстрее!» — кричит Надя, пока гитара глохнет в гуле оторванных динамиков.
Артём, инженер с облупленными наушниками на шее, ковырялся в панели управления старого реактора где-то под Нижним Тагилом. За окном цеха — ржавые вагоны и ворона, долбящая клювом замёрзший кабель. «Опять лампочки моргают, как вчера», — бросил он, тыча отвёрткой в контактную группу. Лида, в замызганном халате с пятном от йодокрахмального реактива, не отрывалась от микроскопа: «Не трогай провода, я
В Москве, 1902 год. Следователь Игнат Волков, бывший военный с шрамом через левую бровь, копается в деле об убийстве купца Семёна Лопахина. В конторе пахнет ладаном — на столе рядом с бумагами валяется расколотая иконка. Писарь Гришка, жуя пряник, бормочет: *«Смотрю, дело-то пахнет не только ладаном, но и чернилами»* — в кармане убитого нашли обрывок рукописи с пометками, похожими на почерк
Иван сидит на кухне в Ейске, растирает льняным маслом колено, распухшее после схватки в цирке Чехии. За окном — дощатые сараи, пыльная улица. Антонина, жена, ставит на стол чугунок с борщом: «Опять на манеж? Не нагляделись на твои синяки?» Он молчит, достаёт из кармана кусок мела, рисует на столе крест — так всегда делал перед боем. В Киеве, после победы над Ле Буше, француженка-акробатка сунула
В Питере, на заброшенной фабрике у Обводного канала, Стас «Черный» ищет ящик с наганом отца. Его девушка Лера в рваных джинсах копается в рюкзаке: *«Серега с района звонил — говорит, Витальку вчера в «Атриуме» видели, торгует какими-то флешками с данными»*. На кухне хрущевки Виталик, обложившись китайскими зарядками, спорит с мелким барыгой Генкой: *«Ты че, с дуба рухнул? За эту фигню мне
Антон, тридцатилетний программист из Химок, три месяца не платил за аренду однокомнатки. Каждое утро он заваривал растворимый кофе «Якобс» в треснувшей кружке, пока соседи сверлили стену. В метро, протискиваясь между рюкзаками, он дорабатывал мобильную игру про космонавта-алкоголика. «Ты думаешь, это кому-то нужно?» — спросил Макс, его друг детства, разливая паленый виски в баре возле станции
Сергей Морозов, бывший кредитный менеджер из киевского банка на Крещатике, три дня прячет от жены увольнительное письмо. Утром разбивает синюю эмалированную кружку, пытаясь одновременно помешивать овсянку и оттаскивать сына Мишу от окна. Ольга, в белом халате с пятнами от хлоргексидина, бросает: «Ты хоть помнишь, где у Ани продлёнка?» Перед уходом в стоматологию на Лесной улице суёт в карман ему
Капитан Егоров сдирает пластырь с обветренной щеки, пока бойцы разгружают ящики с патронами в кузове «Урала». Задание пришло поздно: в горном селе Бешт на Северном Кавказе банда устроила засаду на колонну с медикаментами. «Серый, проверь рации, — Егоров кивает на замшевшегося бойца с татуировкой волка на шее. — Ахмед местный сказал, у них в мечети схрон». Ахмед, проводник в потёртой телогрейке,