В промозглом пригороде Нижнего Новгорода трое — рыжеволосая Катя в потёртой косухе, долговязый Дима с вечным подрагиванием пальцев и коренастый Серёга, пахнущий махоркой и соляркой, — три недели греют банку тушёнки на буржуйке в заброшенном автобусном парке. «Чёрт, да тут даже крысы дохлые!» — Катя пинком отправляет пустую бутылку «Балтики» под разбитый КамАЗ, пока Серёга тычет грязным ножом в
Игорь Семёнов, слесарь из Твери, возвращался с ночной смены, когда у автобусной остановки на улице Вагжанова его остановил охранник в потрёпанной форме. «Телефон из кармана вытащил, да?» — тыкал тот пальцем в пьяного подростка, который мямлил: «Он… он не я». Игоря задержали как соучастника — в протоколе написали, что пытался ударить пристававшего парня. На допросе следователь Родионов, перебивая,
Надя, 23 года, живет в общаге на окраине Пскова. Работает уборщицей в магазине «Рассвет» — протирает полы с запахом старой хлорки, собирает разбитые банки с огурцами. Каждое утро покупает в ларьке пирожок с капустой, шепчет продавщице Гале: «Мама моя так любила эти…» Гала перебивает: «Давайте уже, очередь». Вечерами Надя сидит на подоконнике, слушает, как сосед Олег стучит клавишами через стенку.
Кирилл Безсонов, парень в рваной куртке с выгоревшими на солнце плечами, копался в старом сундуке на чердаке дедовой избы. Среди пожелтевших фотографий и ржавых гвоздей нашел потрепанный дневник с обложкой из свиной кожи. «*Тут про реку, что за лесом. Про огни, которые зовут…*» — пробормотал он, перелистывая страницы с водяными пятнами. На кухне внизу дед Степан стучал костяшками по столу: «Брось
Варя, закатывая рукав с вышитым драконом, наткнулась на Лику в библиотеке за полночь. Та прятала под платком потрёпанную шкатулку с волчьей гравировкой. "Опять травы для уроков собираешь?" — спросила Варя, замечая грязь под ногтями гостьи. Лика резко захлопнула крышку: "Сонный корень… Мадам Юлия велела". На следующее утро Маша нашла в оранжерее перевёрнутые горшки с
Врач Игорь Семёнович Ковров приезжает в приморский посёлок Заливное после увольнения из московской клиники. Он снимает комнату в обшарпанном доме с треснувшими ставнями, по утрам вытирает пыль с портрета покойной жены на тумбочке. В местной поликлинике, где пахнет хлоркой и перегоревшими проводами, медсестра Галя в клетчатом халате сразу предупреждает: «У нас аппарат УЗИ третий месяц в коробке —
Анна копаласъ в шкафу с зимними вещами, пытаясь найти старый свитер, когда наткнулась на коробку из-под обуви. Внутри — пачка писем 90-х, фотография молодого мужчины в косухе у «Жигулей» и ключ от почтового ящика. «Кто этот тип?» — спросила она мать, пока та резала огурцы для рассольника. Мать выронила нож: «Твой отец. Не жди правды — всё сгнило давно». Вечером Анна втихаря поехала на вокзал, где
Сергей, механик из екатеринбургского автосервиса "Восток-Авто", получает письмо с уведомлением о долге за коммуналку. В обеденный перерыв он забегает к Кате, парикмахерше из соседней "Стрижки №5", и протягивает ей листовку конкурса самодеятельности с призом в 200 тысяч. "Ты ж на баяне с детства лабаешь, а я в школе в хоре солировала", — Катя вытирает ножницы о
Алиса, 28 лет, швея из Костромы, три вечера в неделю подрабатывает в кафе «Дубки». Там и сталкивается лбом с Люком — рыжебородым фотографом из Лиона, который ищет розетку для ноутбука. «Здесь… э-э… электричество?» — тычет он в стойку пальцем в чёрной перчатке. Она смеётся, протягивает удлинитель из-под прилавка, где валяются обрывки ниток и упаковка «Белочки». Через неделю он приносит ей
Алина, визажист из салона на Тверской, в пятницу утром разлила латте на палетку теней, пока пыталась убрать волосы из-под фена. Новенькая Катя, бывшая спортсменка с квадратными ногтями, уже перехватила её постоянную клиентку — жену депутата. «Твои стрелки ей не подходят, у неё веко нависает», — бросила Катя, поправляя гель-лак на мизинце. Алина выронила кисть для бровей: «Свои кулачища сначала
Кирилл, водитель грузовика с выгоревшей татуировкой дракона на предплечье, жевал булку с маком, пока колеса фуры выбивали ритм по треснутому асфальту трассы М60. В кабине пахло старым одеялом и бензином. На подстаканнике валялись крошки, а на лобовом стекле — паутина трещин от летящего щебня. Зазвонил телефон: «Ты где? Опять на заправке торчишь?» — голос Светы, сестры, срывался на фальцет. Кирилл
Вероника, 23 года, живет в Екатеринбурге в хрущевке с облезлым подъездом. Каждое утро она протирает запотевшие окна в «Каравае» — круглосуточном магазине у метро. Мать, Нина Семеновна, работает на заводе «Уралмаш», после смены кашляет в платок с желтыми разводами. «С вас 120, сдача из ящика», — бросает Вероника мужику в рваной телогрейке, который тянется за дешевым портвейном. Вечером звонит