Сергей Морозов, бывший инженер с обветшалой квартирой в Люберцах, собирает команду: Наташа, парикмахерша с навыком подделки подписей, и Костя, студент-программист, торгующий контрафактными дисками у метро «Парк Культуры». Их первая афера — продажа фальшивых путёвок в Сочи через подставную турфирму. Сергей, примеряя роль директора, в дешёвом костюме из «Горбушки» ведёт переговоры с чиновником: «Вы
Серега рылся в подвале школы, пока не наткнулся на коробку с потрескавшейся изолентой. Внутри — пожелтевшие схемы ракеты, подписанные корявым почерком: *"Проект 'Буран-2', 1987"*. Лена, разбирая листы при свете фонарика, тыкала в расчеты: "Тут даже формула Циолковского… Твой дед, говоришь, на заводе этим баловался?" Серега молча достал из кармана ключ от гаража, где
Аня приезжает в Нижнекамск на автобусе «Казань-Нефтехим» с потрепанным чемоданом, купленным ещё в студенческие годы. В квартире на улице Строителей её встречает младший брат Миша, разогревающий застывшие пельмени в алюминиевой кастрюле. «Мама перед смертью просила отдать тебе шкатулку», — бросает он, не глядя, вытирая руки о фартук с пятном от борща. На кухне пахнет сыростью и лавандовым
Марина вышла из автобуса возле облезлого ларька с надписью «Хлеб», подтянула кожаную сумку на плече. Брат Денис ждал её у гаража, чистя щёткой замасленные руки. "Перед отъездом хоть дров наколоть поможешь?" — спросил он, пнув ржавый топор. В доме пахло сыростью и старыми обоями: на кухонном столе лежали нераспечатанные письма с московскими штампами. Тётя Люся с первого этажа, разгребая
Людмила, в засаленном фартуке, вытирала руки о подол, пока Катя, её дочь, листала учебник по биологии у окна с треснувшим стеклом. В комнате пахло щами и сыростью. «Заводские сегодня опоздание на три часа объявили, — бросила Людмила, скидывая валенки у порога. — Сходишь за хлебом, а то опять талоны пропадут». Катя, не отрываясь от страницы, пробормотала: «Мне в библиотеку надо. Реферат дописать».
Максим, худощавый парень в потертой кожанке, вернулся в Сорокино после десяти лет в Питере. Первым делом зашел в «Рассвет» — столовую на вокзале, где раньше с отцом ел пельмени по воскресеньям. За углом столкнулся с Ольгой, которая тащила коробки с экспонатами для краеведческого музея. «Ты? Сюрреализм в провинции — это как ухаживать за кактусом в тундре», — фыркнула она, поправляя очки,
Нина Сергеевна, в растянутом свитере и стоптанных тапках, каждый день переставляет горшки с геранями на подоконнике общежития для престарелых. Иван Петрович, ее сосед, тычет в газету карандашом, помечая кроссворды: «Опять про войну пишут… Как будто мы не навоевались». В столовой пахнет переваренной капустой, а на столах — треснувшие тарелки с гербами завода «Красный Октябрь». Нина достает из
В кабинете с панелями из темного дуба Иосиф Виссарионович поправляет папиросу, разглядывая письмо сына Василия: *«Батька, опять засыпали делами. Свинарник в Зубалово протекает, рабочие ропщут»*. За окном — патрули НКВД, их сапоги хрустят по снегу. Лаврентий Берия, втирая пальцем пятно на мундире, докладывает о новых расстрельных списках. Сталин молча рисует на папке крестики красным карандашом.
Кирилл, парень в засаленном комбинезоне с автозавода «Прогресс», каждое утро пил чай из треснувшей кружки в кафе «Рассвет» на улице Гагарина. Однажды он застукал бригадира Семёна в подсобке, тот воровал запчасти: *«Достаточно трёх ящиков — и сбыт через Витька-таджика»*. Кирилл спрятал в телефон обрывки разговора, но забыл выключить диктофон — вечером в его общаге на Парковой, 12, зазвонил
В городишке за Полярным кругом Светка, фармацевт с облупленным лаком на ногтях, каждый день ворочала коробки с аспирином в аптеке «Здоровье». Серёга, её муж, с утра уезжал на ржавом УАЗике на лесопилку — там в цеху вечно стоял гул циркулярных пил и запах сосновой стружки. Вечером, за кухонным столом с линолеумом, прожжённым сигаретой, он тыкал вилкой в холодные макароны: «Опять Касьянов
Настя, бывшая журналистка из Москвы, приезжает в захолустный городок Подгорное после разрыва с мужем. Её сестра Катя, местная фельдшер, устраивает её в школу учителем русского — директор Борис Петрович, в засаленном пиджаке, сразу цепляется к методикам: «Вы тут с вашими столичными заморочками долго не протянете. У нас дети дрова колют, а не сочинения пишут». Настя селится в полуразвалившемся доме
Антон, курьер с облупленным снегоходом «Буран», каждый день петлял по питерским дворам-колодцам. В съёмной однушке на Кузнечном его ждала бабка Нина — гречневая каша в алюминиевой кастрюле, телевизор с помехами. «За квартиру опять просрочил?» — хрипела она, разминая синие купюры из конверта с лекарствами. На разгрузке у гаражей, где работяги курили «Приму» под сосульками, к нему пристала Катя: