Артём Колесов, бывший шеф столичного ресторана, возвращается в родной уральский городок после скандала — его уволили из-за поддельного трюфельного масла. Вместо карьеры в Москве — ржавые кастрюли в местной забегаловке «У дяди Вани», где плита дымит, а новый поварёнок Сергей вечно путает перец с паприкой. Артём ругается с хозяйкой Людмилой Петровной: *«Ты хочешь кормить их дошираком? Здесь даже
Томас, в рваной куртке с пятном от кофе на рукаве, разгружал ящики в порту Таллина, когда Юлия, её волосы собраны в небрежный пучок, нашла контейнер с дыркой в крышке. Внутри шевелились три кота с шерстью цвета мха. «Смотри, глаза как у болотных духов», — прошептала она, тыча пальцем в зрачки, отливавшие желтизной. Коты сбежали той же ночью, перевернув банку с солеными огурцами в их квартире на
Лена, медсестра из районной поликлиники, нашла в старом серванте отца потёртый конверт с фотографиями восьми незнакомцев. На обороте — синими чернилами: «Кладбище у реки, ищи под осиной». В тот же вечер её сосед Геннадий, таксист с перегаром, принёс ключи от заброшенной дачи на окраине: «Твой батя перед смертью торопился, всё твердил — не путай нитку». На кухне, где пахло жареной картошкой, Лена
В душной квартире на Выборгской стороне Владимир Ильич, в стоптанных ботинках, расхаживает между столом с картами и самоваром. Зиновьев, облокотившись на подоконник, мнёт папиросу: *"Володя, финская граница — два дня на лошадях. Сейчас или никогда"*. Надя, перебирая стопку листовок у печки, вставляет: *"В Швейцарии хоть сыр есть, а здесь — опять селёдка"*. За окном — грохот
Гелик, толстый медведь в очках, копался в гараже, разбрасывая гаечные ключи и болты. Тучка, заяц в красной бандане, влетел, споткнулся о ящик с гнилыми бананами: "Опять твой хлам везде валяется! Чем занят?" — "Собираю усилитель для рации, — буркнул Гелик, — чтобы Умника разбудить, если опять проспит сбор ягод". Умник, ленивец в полосатой пижаме, тем временем висел на пальме у
Анна, аптекарша из Екатеринбурга, живет в хрущевке с треснувшим подоконником. Каждое утро она раскладывает коробки с «Глицином» и «Цитрамоном», пока соседка тетя Зина не заходит поболтать о больных суставах. В четверг к витрине подходит Дмитрий, электрик с обгоревшими пальцами, просит таблетки от давления для матери: «Она у меня, как чайник, — шумит, пока не выключишь». Анна протягивает упаковку,
Артём копался в хламе на чердаке бабушкиной дачи в Перово, когда наткнулся на магнитофон «Электроника» с потрескавшейся коричневой крышкой. Лиза, в розовых резинках на косичках, щелкнула переключатель — из динамика хрипло полилась «Куба — любовь моя». Макс, толкая Катю локтем, засмеялся: «Чё, обратно в совок прорвало?» Вместо ответа комната заполнилась сизым светом. Очнулись на пляже Варадеро:
Светлана, 23 года, певица из провинциального театра под Новосибирском, получает роль Виолетты в «Травиате» после внезапной болезни примы. В гримерке с отслоившейся краской на стенах она пьет растворимый кофе из треснувшей кружки, пока режиссер Артем, в растянутой водолазке, ставит условие: «Споешь на премьере — контракт продлим. Не справишься — ищи другую работу». Ночные репетиции в зале с
Анна, в мятом халате с пятном от вчерашнего кофе, толкала дверь в спальню локтем. На подносе дрожали глазунья с подгоревшими краями и стакан апельсинового сока с мякотью. «С днём рождения, — прошептала она, задев ногой скрипучую половицу, — хоть и на три дня опоздала». Дмитрий, не отрываясь от телефона, ковырял вилкой желток: «Слушай, на работе в Питер просят переехать. Месяца на два... или на
Денис Шустов, оперативник с пятилетним стажем, каждое утро начинал с проверки рации и недопитой чашки растворимого кофе. Его старший брат Максим, только что вышедший из колонии за аферу с поддельными страховками, крутил в пальцах ключи от чужой «Лады», которую «взял на время» у приятеля. «Тебе повезло, что начальство решило сделать из тебя героя, — бросал Денис, разворачивая схему района, где
Лера, пятнадцать лет, в рваных джинсах и с флэшкой в кармане, случайно подслушала разговор директора школы с подрядчиком в столовой. «Памятник — под снос, участок под магазин уже согласован», — бормотал мужчина в кожанке, обмакивая пирожок в кетчуп. Она тут же позвонила Антону, который собирал старые системники в кабинете информатики: «Слушай, они хотят убрать Пушкина. Через три дня». Антон,
Игорь Соколов, таксист с пятнадцатилетним стажем, каждое утро начинал с гранёного стакана чая в таксопарке на окраине Питера. Однажды он подвозит Петра Калинина, владельца сети автомоек, чей «Мерседес» сломался возле Балтийского вокзала. Калинин, нервно теребя золотой перстень, просит объехать пробку через промзону: *«Там мои люди ждут, опаздывать нельзя»*. На полуразрушенном складе Игорь