Лидия, убирая в прихожей, нашла в кармане пиджака Сергея чек из ювелирного магазина — серьги с аметистами, которых она никогда не носила. Вечером, подавая ему борщ с гренками, спросила сквозь шум телевизора: «Кому ты кольцо с фиолетовыми камнями подарил? Клиентке, да?» Сергей, не отрываясь от новостей, бросил: «Совещание завтра в десять, приготовь мой серый костюм». На следующее утро Лидия
Мойша Брикман, худощавый ювелир с облупившимся перстнем на мизинце, клеил бронзовую цепочку в мастерской на Молдаванке. Роза, жена, ворчала, что вместо заказов он возится с безделушкой для синагоги: *«Опять за спасибо работаешь? Хоть бы детям на ботинки заработал»*. В углу валялись обрывки газет — «Одесские новости» с заголовками о стачках, а в ящике стола прятался конверт с билетами на пароход
Летом в полуподвальной общаге у Курского вокзала живет Алёна, 19 лет, с рыжими прядями, выгоревшими на солнце. Она подрабатывает курьером для *ЭкспрессДоставки*, развозит документы между офисами в Сити и старыми типографиями в Китай-городе. В соседней комнате орудует Самир, студент из Дагестана — вяжет крючком яркие салфетки для бабушки в Махачкале и продает на Avito старые кассеты с чеченскими
В 1939-м Рита, худенькая девчонка в гимнастическом купальнике с заплаткой на плече, толкает тачку с опилками в ленинградском цирке. Константин, директор манежа, щурится сквозь дым сигареты «Беломор»: «На арену хочешь? Покажи, как с медведем вальсировать будешь». Она крадет куски мяса из корма для хищников — подкармливает бездомного волчонка за углом склада. Ночью, когда в общежитии гасят свет,
Лёша в кепке с оторванным козырьком тащит Марусю за рукав к луже у гаража. «Смотри, там масло плавает!» — тычет пальцем в радужные разводы. Маруся поправляет очки, закатанные рукава кофты пачкаются мелом: «Это бензин, дурак. Молекулы разные, поэтому не смешивается». Они бегут через двор с ржавыми качелями, обгоняют бабку с тележкой, кричат про интерференцию света. В подъезде на третьем этаже Лёша
Нина, девятнадцатилетняя дочь лесника, нашла в ельнике обгоревший самолет и раненого летчика Сергея. Он, хрипя, попросил воды, а она, сжав в кулаке обрывки платка, пыталась остановить кровь на его плече. Запах гари смешивался с сыростью мха; Нина тащила его до рассвета к старому сараю за деревней, где когда-то сушили лук. "Ты зачем в штопор полез?" — спросила она, разматывая бинты из
Анна, с утра перебирая потрёпанные журналы в районной библиотеке Выборга, натыкается на вкладку в «Роман-газете» 1978 года — выцветшее письмо с адресом «Люба, ул. Ленина, 14». Её пальцы дрогнули: это почерк покойной бабушки. За окном грохочет автобус №5, который водит Сергей — он как всегда опоздал на маршрут из-за сломанного таймера в парке. «Опять маслом воняешь», — бросает Анна, когда он
Лиза в разводе, работает няней в детском саду на окраине города. Каждое утро она будит сына Семёна, пока на кухне кипит чайник с отколотой эмалью. В саду дети дёргают её за подол платья, просят дорисовать медведя на окне — она макает кисть в гуашь, оставляя жирные мазки. Вечером, пока Семён собирает пазл на полу, Лиза листает блокнот с номерами: *«Объявление из газеты — Андрей Сергеевич, 35 лет,
Серега, пятнадцатилетний, в рваных кроссовках и с рюкзаком за плечами, вышел из электрички на станции под Рязанью. В кармане — письмо от отца, бросившего их с матерью пять лет назад. «Ищи за старым гаражом на Лермонтова, 12», — процарапано карандашом на обрывке. В полупустом дворе он наткнулся на соседку, тетю Люду, которая сушила белье. «Твой батя? — фыркнула она, поправляя прищепки. — С
Настя и Денис въезжают в кирпичный дом под Нижним Новгородом, доставшийся от тётки Дениса. Коробки с книгами и посудой стоят в прихожей, на кухне пахнет сыростью. Настя находит в кладовке потёртый конверт с фотографиями незнакомой женщины в платье 80-х — лицо выцвело, остались только тёмные глаза. «Кто это?» — спрашивает она Дениса, но он пожимает плечами: «Может, родственница какой? Выброси».
Сергей Михеев, слесарь с завода «Волгодонскхиммаш», каждый вечер забирал дочь Лизу из школы №4, проходя мимо заброшенного ДК с облупленными колоннами. Его жена Аня, медсестра в детской поликлинике, в тот день не выдержала: «Сколько можно? Кредит за холодильник не закрыли, а ты опять про переезд в Ростов». Она стучала половником по краю кастрюли, где варилась перловка с тушёнкой. Сергей молча
Анна переезжает в тесную двухкомнатную хрущёвку Сергея на окраине Москвы. В первый же вечер Катя, 13 лет, ставит тарелку с недоеденными пельменями на шкаф — туда, где раньше лежали мамины вещи. «Почему ты переставила её сервиз?» — дочь тычет пальцем в полку с теперь симметрично расставленными кружками. Аня молча поправляет скатерть с выгоревшим узором, задевая локтем кастрюлю с борщом. Запах