Педро, 23 года, торгует подержанными телефонами на рынке Балале в Лагосе. Его девушка Амина, парикмахерша из салона *Golden Curls*, каждое утро жарит батат на ржавой сковородке, пока он копается в коробках с проводами. «Соседи опять стучат по трубам, — бросает она, завязывая платок. — Хоть бы крысу ту проклятую поймали». По вечерам к ним заваливается Чиди, друг детства, в потёртой кепке с
В Лагосе Амина, местная художница, копалаcь в дедовском сундуке, заваленном потрескавшимися рамами и пачками писем на йоруба. Под слоем пыли нашла холст с изображением женщины в синем головном уборе — лицо стерто, но на обороте пятно, похожее на кровь, и надпись: *"Они знают про гавань"*. Через два дня ей позвонил Томас, куратор из лондонской галереи Tate Modern, срывающимся голосом:
Амина, младший копирайтер в лагосском рекламном агентстве, и Эбеле, ее соседка-стилист, договорились в кафе "Yellow Star" о пари: за три недели завоевать внимание Чиди Мбаку — владельца сети аптек, чей портрет висел в местной газете. Девушки раздобыли расписание его пробежек в парке Икеджа, где Амина "случайно" пролила на него фраппучино, пока Эбеле снимала все на телефон для
Амина, девушка из рыбацкого квартала Лагоса, каждое утро раскладывала манго и папайю на прилавке, пока соседи спорили из-за цен на сушеную тилапию. В пятницу, когда солнце плавило асфальт, к ней подошел Джеймс — фотограф из Чикаго в выгоревшей кепке с логотипом бейсбольной команды. «Ты похожа на ту, что снилась мне три ночи подряд», — сказал он, показывая снимки алтаря с резными фигурками у реки.
Амина, в потёртом платке и резиновых сапогах, копалась в лозах на семейном винограднике под Лагосом. Её брат Чиди, в помятой рубашке с расстёгнутым воротом, пригнал ржавый грузовик и заявил: *«Старик умер, земля теперь моя. Завтра приедут покупатели — подписываю договор»*. Она швырнула в него комком красной пыли: *«Отец двадцать лет поливал эти лозы пивными бутылками, а ты хочешь всё сдать под
В Лагосе Чике, сотрудник паспортного стола с потёртой кожей на костяшках пальцев, каждое утро протирает пыль с таблички «Окно №3» перед тем, как принять первого клиента. Его жена Ннека торгует тканями *анкара* на рынке Овороншоки, пряча пачки наличных в жестяную коробку из-под печенья. Их сын Эмека, щуплый парень в кепке с выцветшим логотипом NBA, втихаря печатает фальшивые справки о вакцинации в
В Лагосе, на переполненном рынке Иджу, детектив Аде Банколе в потёртой кожаной куртке разглядывает следы грязи возле лотка с жареным плантейном. Рядом с телом рыбака нашли обрывок газеты с адресом заброшенной церкви на улице Кампу. «Они снова взяли *адреси* из старых дел, — бормочет Аде, перебирая записи 2014 года. — Этот ублюдок играет в *айо* с полицией». Его напарница, программистка Чидима,
Нимбе, худощавый парнишка в выцветшей футболке с логотипом «Chelsea», пробирается через толчею рынка Балаогун. В кармане — три украденных банана, которые он сунул в руку младшей сестре Босс перед тем, как скрыться за ржавым киоском с водой в пакетиках. «Они тебя поймают, как в прошлый раз», — бормочет Туне, его сосед, разбирая старый мопед у хижины из гофрированного железа. Нимбе игнорирует:
В Лагосе 18-летняя Ада подрабатывает в киберкафе возле рынка Икеджу, чиня разбитые клавиатуры и продавая минуты на старых Nokia. Её старший брат Эмека, водитель *океда*, каждое утро оставляет на столе контейнер с джолоф-рисом, напоминая: «Не болтай с этими парнями в кожаных куртках — видел, как вчера у аптеки стреляли?». По вечерам Ада тайком подключается к раздолбанному роутеру соседа-механика,
Эмека, водитель маршрутки с потёртым рулем и треснувшим зеркалом, каждое утро объезжал пробки на рынке Ошоди. Его друг Чиди, продавец подержанных телефонов, вечно торчал у киоска с жареным бататом: «Слышь, старик, когда вернёшь те два тыщи?» — «После того, как твоя сестра перестанет просить скидку за разговоры», — огрызался Эмека. Всё изменилось, когда Обиагели, дочь священника из Ибадана,
Чиди, парень в помятой рубашке, приезжает в Игбо-Укву после пяти лет в Лагосе. У старого дома, где крыша из ржавого железа провалилась, сестра Амака жует кола-орехи и бросает: *«Папина земля — не священный свиток. Продадим, купим генератор для клиники»*. Он молча ковыряет ботинком трещину в стене — там, где в детстве царапал дату, когда отец научил его сажать ямс. На рынке тетя Нкеми тычет в него
Амина, медсестра из клиники в районе Икеджа, заметила странные пропажи пациентов после процедур. В холодильнике с лекарствами она нашла флаконы с поддельными этикетками, а в кабинете главврача услышала обрывки разговора: «Если спросят про Адекунле — говорите, выписали». Ее подруга Чиди, репортер местной газеты, связала это с новым проектом застройки трущоб, который лоббировал депутат Бабатунде.