Ли Янь приезжает в Чэнду после звонка тети Мэй: *«Отец не встает, а в ящике стола лежат бумаги с печатями»*. В доме с облупившимися красными воротами она находит завещание Ли Вэня — фабрику шелка отдают ей, а младшему сыну Ли Чэну только старый «Фольксваген» и счет в банке. В кабинете пахнет ладаном и пылью от папок с 90-х. Ли Чэн, в мятом пиджаке, стучит кулаком по столу: *«Он бы передумал, если
Ли Сяоюнь, третьекурсница факультета журналистики, каждое утро брала в столовой порцию говяжьей лапши с острым соусом и садилась у окна, ворча на холодные пластиковые стулья. В библиотеке она врезалась в Чэнь Яна, аспиранта-физика, когда тянулась за потрёпанным экземпляром «Маленьких историй о большой любви» — его пальцы случайно коснулись её запястья. «Ты тоже любишь Чжуанцзы?» — спросил он,
Ли Сяохун, 19 лет, таскает мешки с удобрениями через грязную дорогу в деревне Циньцзяво. Его бабушка, Цуйин, кашляет в доме с треснувшим чайником на печке. «Брось эти тряпки, — кричит соседка Ван Шу, перебирая фасоль на крыльце. — Уезжай, как твой брат. В городе хоть тухлой лапшой кормят». Сяохун молчит, замечая конверт от брата под иконой Гуаньинь — внутри фотография стройки в Шэньчжэне и 500
Цзинь Янь, девушка с шрамом на запястье в форме полумесяца, жила в деревне у подножия горы Цинлун. Каждое утро она носила воду из колодца, украдкой тренируя удары мечом за амбаром, где сушился перец. Однажды старик Лю Фэн, слепой резчик по дереву, передал ей потёртый свиток: «Твой отец просил отдать это, когда перерастёшь детские страхи». В свитке оказалась карта с отметкой ущелья Ханьчжоу и
Вэнь Чуань, инженер городской спасательной команды, каждое утро проверяет снаряжение в гараже на окраине Шэньчжэня. Его напарница, Ли Сяо, врач скорой, вечно торопится — на ходу застегивает куртку, роняя пакет с *баоцзы*. «Опять без завтрака?» — ворчит Вэнь, сует ей пару паровых булочек в карман. В пятницу их вызывают на обрушение строительных лесов: рабочий Цзян зажат бетонной плитой. Вэнь,
В старом районе Шанхая, 19-летний Сяо Люнь подрабатывает курьером, развозя лапшу на потрёпанном велосипеде с корзиной, обмотанной изолентой. После смены он забирает младшую сестру Мэйли из школы-интерната, где она рисует мелом на асфальте драконов — «Чтобы они охраняли нашу комнату в общежитии», — шепчет она, пока они делят паровые булочки на скамейке у канала. Однажды в дождь Сяо находит в
Ли Вэй, худощавый парень в выцветшей рубашке, копошится на рисовом поле под Цинхаем. Его сапоги вязнут в грязи, а за спиной висит плетёная корзина с треснувшим дном. "Черт, опять слизни съели половину ростков", — бормочет он, выдергивая сорняк с корнем. В это время Сяо Лин, дочь владельца чайной лавки "Золотой бутон", пересчитывает медяки в выдвижном ящике прилавка. На стене
Ли Вэй, двадцатитрехлетний мигрант из провинции Хэнань, торгует на пекинском рынке «Ябао Лу» поддельными кроссовками, пряча товар под прилавком при виде полицейских. Его соседка по ларьку, Чэнь Юй, студентка-экономист с татуировкой кота на запястье, предлагает ему продавать криптовалюту пенсионерам: «Дедов проще обмануть, чем этих столичных крыс», — бросает она, затягиваясь вейпом. Вэй
В старом районе Коулуна детектив Чан Хо, в мятом пиджаке с пятном от кофе, разглядывает фотографию места преступления: труп триадного босса Ма Така найден в заброшенном магазине сушеной рыбы. Рядом — окровавленный нефритовый кулон, горстка пепла от благовоний, полусгоревшая фотография 1997 года. «Кто-то мстит за старые грехи, — бормочет Чан, поправляя очки. — Но пепел *саньсян* тут...
Ли Вэй каждое утро вытирал пыль с бамбуковых полок в своей чайной «Тихая роса», пока соседняя кофейня младшего брата Ли Хао оглушала улицу грохотом кофемолки. В углу зала стоял глиняный кувшин с водой из горного источника — Ли Вэй верил, что это придаёт улуну «металлический» привкус, о котором клиенты шептались за столиками из неошлифованного дерева. «Ты опять рассыпал чайные листья на пороге! —
Чжоу Сюнь приезжает в рыбацкий поселок Циньвань после похорон отца. В кармане пиджака находит ключ от старого склада с ржавым номерным знаком — отец хранил там коробки с морскими картами и потрепанным дневником 1998 года. Линь Сяо, которую все зовут Сяо Лин, работает в пекарне «Золотой колос»: утром замешивает тесто, к полудню развозит булочки с кунжутом на мопеде. За чаем в душной комнатке над
Ли Минь, 24 года, работница текстильной фабрики в Чунцине, три месяца копила на операцию — нос уже, скулы выше. Хирург в клинике на улице Жуньхэ усмехнулся: *«Корейский стиль? Все хотят как в дорамах»*. После операции она неделю не выходила из комнаты в коммуналке: мазала швы дешевой мазью из аптеки с вывеской *«Здоровье +»*, жевала холодные пельмени. Соседка, тетя Лю, стучала в дверь: *«Почему