Чэнь Сяо, менеджер по продажам из Нанкина, каждый вечер задерживался в кафе на углу улицы Чаншу, заказывая латте с двойной порцией эспрессо. В четверг, когда кондиционер сломался, он заметил за соседним столиком Ли Минь — девушку в крашеной джинсовой куртке, которая вытирала пролитый капучино салфеткой с логотипом сети. «Ты всегда так аккуратно всё портишь?» — усмехнулся Чэнь, протягивая ей свою
Сяо Лань, девятнадцатилетняя девушка с гиперчувствительным обонянием, работала в семейной чайной лавке «Белый жасмин» в старом районе Пекина. Ее день начинался с сортировки чайных листьев: пальцы быстро отделяли пуэр от улуна, а нос улавливал малейшие ноты плесени или дыма в сырье. На рынке, где она закупала специи, продавец Лю ворчал: *«Снова нюхаешь, как ищейка? Бери кардамон — партия сухая»*.
Лян До, звукорежиссёр с привычкой записывать городской шум на старый диктофон Sony, сталкивается с Вань Пай, начинающей скрипачкой, в кафе на улице Гуолу. Она роняет ноты в лужу у входа, он поднимает их, задевая её холодную руку. «Ты слышишь, как дождь стучит по вывеске? — говорит он, указывая на покосившуюся неоновую табличку. — Здесь минорная тональность». Вань Пай, недовольная замечаниями
Лонг, бывший тайский боксёр, торгует контрабандными сигаретами в порту Бангкока. Его жена Мэй стирает окровавленную футболку в тазу с ржавой водой: *"Опять драка? Хочешь, чтобы Ли остался сиротой?"*. Тем временем в Шанхае детектив Чен ищет украденные биотехнологические образцы — следы ведут в подпольную клинику, где хирург Цзинь снимает перчатки со словами: *"Ваш заказ готов. Но
Линь Сяо, девушка в потёртом синем халате, таскается по пыльным улицам деревни Байлунь с флейшей *цюйди* за поясом. Её отец, аптекарь Линь Вэй, пропал после стычки с людьми в чёрных плащах у реки Хуаньхэ. В таверне «Золотой Феникс» она подслушивает разговор двух наёмников: «Цзян Чэнь из клана Хэйша ищет ту самую мелодию… Говорят, ноты спрятаны в переплёте *«Трактата о Журавлиных Крыльях»*».
В Шанхае 17-летняя Мей Линь тайком пишет тексты в тетрадь с рекламой стирального порошка, пока гладит рубашки в прачечной «Чистая Волна». Её отец, Чэнь Хуа, кашляет за ширмой в углу комнаты — лекарства от туберкулёза съедают треть зарплаты. На рынке Жэньминь она сталкивается с Лю Цзинем, который таскает гитару в чехле от бадминтонной ракетки: «Твои пальцы в мозолях от утюга, а не от медиатора.
Ли Чжэнь, 28-летний печатник из типографии на улице Чаншу, каждую ночь слышал, как за стеной скрипит кровать. Его соседка, Сяо Минь, студентка-архитектор, включала вентилятор на третью скорость и часами перебирала макеты из картона. В три ночи Ли постучал костяшками пальцев в стену: «Опять не спится?» — «Сорри, через неделю защита диплома», — прокричала она в ответ, уронив стакан с кипятком. На
Ли Вэй, 17 лет, каждое утро бегает вдоль бетонного забора заброшенной школы в Шэньяне, пиная потрепанный кожаный мяч — подарок умершего деда. Отец, Чэн, сварщик, кричит с балкона пятого этажа: «Опоздаешь на разгрузку фургона — к ужину останутся только рисовые корки!» В подсобке рынка, где Ли Вэй сортирует капусту, он замечает объявление о молодежном турнире с призом в 50 000 юаней. На обратном
В Мумбаи 23-летняя Амита, студентка-метеоролог, замечает розовые всполохи на радаре во время ночной смены. Ее друг Раджеш, лаборант с потертым блокнотом в руках, тыкает в экран: «Смотри — давление упало до 450 гектопаскалей. Такого не бывает». Утром они находят трещину в стене института, из которой сочится маслянистая жидкость с запахом жженого сахара. Тем временем в Шанхае Ли Чэнь, водитель
Ли Вэй, водитель с пятилетним стажем, каждую смену брал термос с крепким чаем и пачку сигарет «Чунхуа». Его синяя «Фольксваген-Джетта» пахла старыми ковриками и чесночным соусом из-под сиденья — прошлой ночью клиентка в розовой куртке пролила лапшу. В три часа утра на переулке Синьхуа он подобрал студента Дачэня, который умолял: «Дядя, гони быстрее! Я опоздаю на электричку в Наньчан». Ли Вэй
Ци Сяо впервые столкнулась с Ли Яном в переполненном пекинском метро — он неловко задел её сумку с учебниками, рассыпав конспекты по полу. «Извините, я…» — пробормотал он, собирая листы с мокрыми следами от чьих-то ботинок. Она фыркнула, заметив, как он пытается стереть грязное пятно с рукава своей поношенной кожаной куртки. Через неделю они снова встретились в кафе возле университета: Ли Ян
Ци Байцянь протирает деревянный пол в зале *Юаньхуань-гуань*, где пахнет ладаном и старыми татами. Её отец, Ци Минфэн, поправляет стойку ученика: **«Ноги выше, Байцянь. Ты же не на кухне мялку месишь»**. По вечерам она тайком тренируется с ветхим мешком, заполненным рисом, — подарок дяди Лю, который шепчет: **«Твоя мать так же начинала»**. В школе одноклассники смеются над её потрёпанной формой,