В Шанхае 1930-х Чэнь Шань, младший клерк в табачной лавке, случайно попадает в облаву японской жандармерии. Его принимают за Сяо Чжэня, убитого агента подполья, из-за почти идентичной внешности. В заброшенной типографии на улице Чжэнмин сотрудник спецслужб Чжан Сяофэн приставляет нож к горлу Чэня: *«Сыграешь его роль — выживешь. Один неверный шаг — твою голову повесят на ворота Французского
Лиу, жук-носорог с треснувшим панцирем, копался в гнилых яблоках под забором из бамбуковых прутьев, когда услышал грохот. "Чэн, они опять ломают почву!" — закричал он, подбирая осколок стекла вместо лопаты. Его сестра, божья коровка с выцветшими пятнами, вылезла из-под ржавой консервной банки, где хранила запас тли. Над садом висела пыль — люди начали строить бетонную стену, уничтожая
В старом квартале Чэнду 17-летняя Сяо Линь каждое утро развозит заказы на потрёпанном мопеде, доставшемся от отца. Кожаную куртку с выгоревшими плечами она не снимает даже в жару — так мать, Цзян Хуа, ругается меньше. «Опять чай пролила на форму? — кричит та из-за стойки своей чайной, вытирая руки в фартуке. — Заработать надо, а не по помойкам шляться!» Сяо Линь молча заворачивает булочку с
Ли Цзюнь, бывший агент контрразведки, копается в архивах заброшенной библиотеки в районе Цзядин. Его пальцы скользят по потёртым папкам с пометкой «2008—2013», пока он не находит фото Чэнь Сяо — женщины в чёрном плаще, стоящей у причала Пудуна. «Она жива?» — бормочет он, доставая из кармана смятый чек из аптеки, где кто-то вывел красным маркером: «Ищи в доке №7». На следующее утро, притворяясь
Ли Вэй, тридцатилетний механик из автосервиса на окраине Чэнду, каждое утро начинал с проверки старого седана клиента, в багажнике которого находил сверток с деньгами и запиской: *«Не спрашивай. Почини к пятнице»*. Ремонтная яма, пропахшая бензином и ржавчиной, стала его убежищем от долгов за лечение отца — Ли Шоуминя, чей кашель разрывал тишину их двухкомнатной квартиры с облупившимися обоями.
Ли Минь, 28 лет, прилетает в Шанхай после шести лет жизни в Нью-Йорке. Её встречает мать, Цзян Хуа, в аэропорту Пудун с банкой домашних солений из редьки. «Твой отец снова заложил фамильный чайник», — бросает она, закуривая сигарету в машине. Ли Минь снимает комнату над лапшичной в старом квартале, где по утрам слышен стук ножей по тесту. Она пытается договориться с местным поставщиком тканей,
В деревне у излучины Янцзы Ли Сяо, плотник с шершавыми от смолы пальцами, каждое утро чинил рыбацкие лодки, пока его младшая сестра А-Хуа собирала хворост для очага. За рисовыми полями, заросшими влажным тростником, Чэнь Цзинь, бывший солдат с шрамом через бровь, тренировал подростков метать бамбуковые копья: *«Целься ниже ребер — там доспех треснет»*. Вечером у колодца старейшина Лю ворчал,
Чжан Чуфань, парень лет двадцати, копался в коробках с барахлом на складе дядиного магазина. Наткнулся на деревянный ящик, забитый старыми монетами и обрывками шелка. Внутри — черная печать с трещиной, пахнущая гарью. "Эту штуку лет пятьдесят никто не открывал", — пробормотал он, протирая пыль рукавом. Печать вдруг впилась в ладонь, оставив шрам в виде змеи. Ночью в переулке за
Сяо Линь, 17 лет, каждое утро протирает стойку в семейной чайной «Бамбуковая тень» на переулке Хуансин. Вентилятор с треском гонит горячий воздух, смешивая запах жасминового чая с ароматом масла из жаровни у соседского ларька. Юй Фэй, новенький из Нанкина, впервые заходит с разбитым чемоданом — его отправили к тёте после ссоры с отцом. «Здесь даже сахар в чай кладут как будто нарочно медленно», —
Ли Вэй, 24 года, каждую ночь таскает коробки с лапшой в закусочной на окраине Шанхая. После смены забирается на крышу пятиэтажки, где соседский дог по кличке Хэйбао воет на луну. «Опять твой концерт?» — бросает Ли, закуривая. Собака тычется мордой в его рваный рюкзак с наклейкой мертвой рок-группы. Там лежит потёртая тетрадь со стихами, которые он читает вслух, пока ветер треплет листы. Внизу, у
В деревне Циньшуй Ли Вэй, парень в засаленной кепке, каждое утро проверяет грядки с бататом. Его отец, Чэнъюнь, ковыряется в двигателе старого трактора, бурча: «Опять ремень порвался — на рынок опоздаем». Соседка тётя Фан перебрасывает через забор мешок компоста: «Возьми, у меня куры весь участок изрыли — всё равно пропадёт». Ли Вэй отряхивает землю с рук, отвечая: «Спасибо, но у меня свои кроты
Цю Хуа, 14 лет, каждое утро покупает *даньтат* с яичным кремом у ларька возле станции метро Цим Ша Цуй. «Снова опоздаешь в школу, — ворчит продавец Ли, заворачивая пирожок в газету. — Вчера твой учитель звонил матери». По пути домой Цю натыкается на старую коробку с аквариумными рыбками, брошенную у мусорных баков за рестораном «Золотой дракон». Среди плавающих гуппи одна — с синей чешуей,