Ли Вэй, водитель с потёртой кепкой и привычкой жевать леденцы, застрял в горах Сычуани с разбитым джипом. Сзади пинал колесо Чжан Юй, инженер-неудачник в очках с треснувшей дужкой: «Ты вообще проверял тормоза перед выездом?» В багажнике — мешок риса, пачка мокрых сигарет и карта с пометкой «Через перевал Лунцюань — опасно!». Ночью в придорожной забегаловке Сяо Мин, студентка с фиолетовым айфоном,
Ли Вэй, дочь гонконгского магната, каждое утро начинала с проверки сигнализации в квартире на 15-м этаже башни «Хайян». Её телохранитель Чжан Цзюнь, бывший офицер из Шэньчжэня, ворчал, что сосед-старик слишком часто заглядывает с чаем: «Дверь открываешь без досмотра — как будто уроки за три года ничему не научили». В ресторане на набережной, где Ли заказывала удон с креветками, Чжан переставлял
Лю Юйсян в сером костюме задерживается у витрины книжного магазина на Наньцзин-лу. Его взгляд цепляется за обложку с именем «Ци Хуай» — сборник эссе о несвязанных вещах: трещинах на асфальте, вкусе жасминового чая в 5 утра. На следующий день он диктует секретарю: «Найти автора. Хочу экранизацию». В офисе с панорамными окнами Ци Хуай, в стоптанных кедах и с блокнотом в руке, отказывается: «Ваши
Сяо Лань, рыжая лиса-оборотень с потёртым деревянным гребнем в волосах, тащит за рукав Цзиня — угрюмого духа дождя в выцветшем синем халате. "Опять проспал ритуал? — шипит она, пробираясь через толпу на рынке Юнчжоу. — Вон смотри, у лавки со специями та вдова в зелёном чепеце. Ей жениха подсунуть надо до заката, а ты как черепаха!" Цзинь ковыряет ногтем засохшую глину на своём посохе:
Сяо Лань, 12 лет, в рваных сандалиях на шнурках, пробирается через заросли бамбука за деревней Циньшуй. В кармане её вылинявшего передника — пучок сушёного женьшеня для матери, Ли Хуа, которая пятый день лежит с температурой, прижимая к груди медный кулон в форме карпа. «На востоке, за рекой с каменными черепахами, растёт синий лотос», — бормочет девочка, спотыкаясь о корни, вспоминая слова
Минг Шэн, монах в потрёпанной оранжевой робе, спускается с заснеженных склонов Хэндуаньшань в шумный Шанхай. На рынке у станции метро Цзимэй он останавливается у лотка с жареными баоцзы — продавец пытается обсчитать старушку. «Дождь смоет пыль с плит, но не жадность из кулака», — бормочет Минг Шэн, кладя монету на прилавок. Вечером он спит под мостом Цзяннань, делится рисовой лепёшкой с
Бриар, старший медведь в потёртой вязаной шапке, чинил фонарь у пещеры, когда Брамбл, его младший брат, втолкнул внутрь комок мокрого снега. "Опять твои карты?" — буркнул Бриар, вытирая очки об край куртки. Брамлл разложил на полу пожелтевший свиток с отметкой "Северный перевал", тыкая лапой в пятно, похожее на лису. "Тут раньше деревня была, Логма говорила про каменный
Лэй, молодой пингвин с вытертым пером на левом крыле, ковырял клювом льдинку у подножия ледника Чжэнхэ. Рядом копошился Сяо Бай — сирота, приставший к нему три дня назад после шторма. «Твои родители могли уплыть к Восточному рифу, — бормотал Лэй, разворачивая полосатую рыбу, украденную у чаек. — Там теплые течения. Но если нарвешься на леопарда…» Сяо Бай тыкал его в бок, требуя долю, пока стая
Ли Мэй нашла записку под дверью квартиры в старом пекинском *хутуне*: «500 000 юаней к пятнице, иначе муж вернется частями». Ее пальцы дрожали, разворачивая смятый лист. Сяобэй, их девятилетний сын, спросил: «Папа опять задержался на работе?» В участке на улице Дунчжимэнь детектив Чжан, жуя холодные баоцзы, бросил папку на стол: «Вы уверены, Ву Дацюй не брал кредитов? Вчера его видели возле
Линь Сяо, 19 лет, каждое утро покупал жареные паровые булочки у ларька возле станции метро Цзюлупо в Чунцине. В один из дождливых дней, протирая запотевшие очки о рубашку, он заметил, что тени прохожих двигаются на полсекунды медленнее, чем сами люди. «Ты уверен, что это не галлюцинации из-за недосыпа?» — спросил Чэнь Юй, его сосед по обшарпанной двухкомнатной квартире на шестом этаже, разливая
Нин Цайшэнь, археолог-неудачник из Пекина, копался в руинах династии Тан возле старого колодца. Там он нашёл потёртый нефритовый гребень с иероглифами «Сяо Цянь». Когда он протёр его влажной салфеткой, воздух затрещал, и перед ним возникла девушка в выцветшем шёлковом ханьфу, с волосами, запутавшимися в ветвях сливы. «Ты… демон?» — выдохнул Нин, уронив лопату. «Демоны не носят фамилию Лань», —
Ли Мин, инженер с облупленными чернильными пятнами на рубашке, ночами чертит мост через реку Хуанхэ, попивая холодный чай из треснутого термоса. В соседнем городке Чжан Вэй, врач в выцветшем халате, спорит с местным чиновником: *«Вы хотите, чтобы я лечил воздухом? Привезите антибиотики, а не отчеты!»* Тем временем Сяо Лин, студентка с потёртым рюкзаком, моет полы в забегаловке «Золотой дракон»,