Лука, 17 лет, копался в подвале дома на окраине Кастельмарте, когда нашел ржавую коробку с дневником деда — Карло Бьянки. На обложке прилипли засохшие лепестки олеандра. *«3 ноября 1943. Снова слышал стук в ставни. Мария говорит, это ветер, но я видел тень в форме когтей на стене»*, — строчки сливались с пятнами вина. В баре *«Al Pozzo»* старик Джузеппе, жуя тальятелле, хрипел Луке: «Твой дед
Джованни, продавец овощей с рынка на площади Санта-Лучия, каждый день возвращается в квартиру с облупившейся штукатуркой, где его жена Виолетта варит кофе в джезве с трещиной. Вчера напиток превратился в зелёную лягушку, которая прыгнула в его тапочки. «Ты обещала не колдовать до обеда!» — кричит он, вытряхивая земноводное в раковину. Виолетта, поправляя платок с узором из гвоздик, смеётся: «Это
В деревне Гран-Лак 15-летний Ланселот копал картошку, когда услышал конский топот. Четверо всадников в ржавых латах — Готье, Роланд, их главарь Клод с шрамом через глаз — потребовали выдать медальон с драконом, оставленный отцом Бана. *"Твой старик сдох в канаве, как собака",* — хрипел Клод, разбивая горшок с похлебкой. Ланселот спрятался в колодце, сжимая в руке медный амулет, пока дым
Лука каждое утро открывает кафе на площади Сан-Марко, вытирая следы от пальцев на стеклянных витринах. Его сестра Мария в это время копается в огороде за домом с синей террасой, где вьются сухие глицинии. "Опять Джорджио не ночевал", — бросает она, разминая комья глины на подоле фартука. Брат пропадает третий день, оставив в гараже разобранный мопед Piaggio и пачку писем от кредиторов.
Алонсо Кихано, седой и щуплый, в самодельных доспехах из ржавых металлических пластин, тащился по пыльной дороге Ла-Манчи на кляче по кличке Росинант. Санчо Панса, толстобрюхий крестьянин в заплатанной рубахе, ехал следом на осле, придерживая торчавшую из мешка вяленую треску. «Сеньор, там вон — мельницы, а не великаны!» — кричал он, когда Алонсо, размахивая деревянным копьем, бросался на
В Риме, под мраморными колоннами дворца, Нерон в пурпурной тоге спорит с Ливией, своей фавориткой. Она, поправляя золотую заколку в волосах, бросает: "Твои сенаторы шепчутся за спиной, как крысы в амбаре". На столе — гранаты и сыр с оливками, но император отталкивает тарелку, разливая вино. Ливия тайно встречается с Марком, легионером из Галлии, в переулке у рынка, где пахнет жареным
Лукреция сидит в покоях палаццо Святого Престола, перебирая письма с печатью отца — Родриго Борджиа. За окном слышен стук копыт: Чезаре, в черном плаще, возвращается с ночной вылазки. «Джованни Сфорца снова просит аудиенции», — бормотает она, пряча в резную шкатулку ключ от потайной комнаты, где хранятся флаконы с белым порошком. Служанка Джулия, поправляя серебряный поднос с гранатовым вином,
Антуан Марсо, детектив из парижской бригады, в пятницу задерживает курьера с чемоданом, набитым лирами и фальшивыми паспортами. Его напарник, Лука Феррари из римского управления, находит в кармане куртки обрывок чека из марсельского бара *Le Poisson Rouge*. "Там пахнет рыбой и порохом", — бросает Лука, разглядывая печать. Они едут в Марсель: Антуан в мятом плаще курит Gitanes, Лука
В Сицилии, в деревне Санта-Лучия, местный ветеринар Марко Бьянки замечает странное поведение чаек. Они атакуют стадо овец фермера Энцо Риццо, выклевывая внутренности. "Эти твари клюют глаза первыми, будто знают, что делают", — бормочет Энцо, разглядывая труп животного с вывернутым ребром. Марко находит в крови овцы личинки незнакомых паразитов, похожих на черные нити. Тем временем дети
Марио, худощавый грузчик с обветренными пальцами, бредёт вдоль канала в Венеции. Туман прилипает к кирпичным стенам, фонари мигают, как пьяные. На мосту Сан-Барнаба он натыкается на Наталью — девушка в синем плаще теребит конверт с потёртыми углами. *«Вы не видели мужчину? В сером пальто, с тростью»,* — голос дрожит, будто струна контрабаса. Она ждёт Луку, пропавшего полгода назад. Марио, пряча
В тосканской деревушке Сан-Вито 17-летний Лука торгуется с рыбаком за треску на рынке у старой каменной мельницы. «Две монеты? Да ты с ума сошел, это же вчерашний улов!» — бурчит мужчина в запачканном фартуке, размахивая ножом для чистки рыбы. За спиной Луки дымится пекарня, откуда доносится крик его сестры Марии: «Быстрее, угли для печи гаснут!». Вечером за грубым дубовым столом отец, каменотец
Микеланджело Равацци, худощавый гравёр лет сорока, коротал ночи в полуподвальной типографии на окраине Милана. Его пальцы вечно в синих пятнах от дешёвой краски, а в кармане — потрёпанный блокнот с карикатурами на клиентов: толстосума-фабриканта Альберто Галли, который заказывал визитки с золотым тиснением, или Синьору Бьянки, вдову с тремя собачками, требовавшую печатать траурные открытки с