Арджун, 27-летний курьер из переулков Старого Дели, каждый день объезжал на потрёпанном скутере лавки с пряностями, пока не столкнулся с Прией — дочерью владельца текстильной фабрики в Мумбаи. Она, в чёрном кожаном портфеле с документами на хинди и английском, пыталась спасти бизнес от поглощения конкурентами, но запуталась в долгах. «Ты точно не перепутал адрес? — спросила она, заметив, как он
Падмини, девушка из пригорода Удайпура, каждое утро проходит мимо полуразрушенного колодца с треснувшими ступенями. Ее друг Арджун, помогающий отцу в лавке специй, заметил свежие трещины на камнях: *«Смотри, тут новые отметины — как будто кто-то пытался открыть плиту снизу»*. Вместо подготовки к экзаменам по бухгалтерии, они копаются в архивах местного музея, находя старую карту с пометкой
Аравинд, 19 лет, моторикша из трущоб Дели, каждое утро проезжал мимо ларька с жареными самосами, где старик Балджи вечно ворчал: «Снова колесо спустило? Плати за халву, потом воздух налью». В пятницу, объезжая пробку у храма Лакшми, он сбил коробку с ржавыми болтами — внутри оказался обернутый газетой 1947 года медный амулет с трещиной в виде кобры. Вечером в чайной «Ганга» сестра Мира,
Рави, бывший грузчик из Нагпура, каждое утро раскладывал на рынке в старом городе хромированные стволы под видом запчастей. Его клиенты — подростки в мятых рубашках и таксисты, торгующиеся из-за цены на патроны. В соседнем ряду Аша, дочь портного, продавала розы, обрезая шипы ножницами с облезлой красной ручкой. «*Калькатта или Пуна?*» — спросил Рави, разглядывая цветы, а она, не поднимая глаз,
В переулке Бхинда, заваленном пластиковыми стаканами и объявлениями о пропавших котах, инспектор Арджун Ратхор натыкается на тело местного торговца специями. На запястье жертвы — татуировка в виде перевернутого трезубца, как у двух предыдущих трупов из трущоб Дхарави. «*Смотри, в кармане опять лежит кусок красной ткани,* — бормочет напарница Амина, разворачивая пакет чайной масалы, — *как в том
Раджеш ворочается на кухне пиццерии "Тандур", вытирая пот со лба ладонью. За окном — рынок Кроуфорд: торговцы орут, корзины с куркумой и кардамоном валяются на асфальте. Прия, в фартуке с пятном от томатного соуса, бросает ему: "Опять муку забыл? Слепой, что ли? Клиент с 17-й улицы час ждет заказ с панэром!" Раджеш хлопает по мопеду, цепляет коробку на багажник. В пробке у
Арджун копался в моторе старого скутера, когда Викас втиснулся в гараж, задыхаясь. «Отец не вернулся с рынка. Вчера», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в масляных пятнах. Арджун вылез из-под техники, достал из кармана смятый чек с печатью аптеки «Лотос» — единственное, что нашли в куртке отца. Они обменялись взглядами: старик годами скрывал диабет, но никогда не пропадал без предупреждения.
Рави, инженер из хаотичного района Андхери в Мумбаи, каждое утро покупает два стакана масала-чая у уличного продавца возле станции. Один — для себя, второй — для Бинго, рыжего метиса, который жует его шлепанцы, пока Рави завязывает галстук. Прия, его бывшая жена, графический дизайнер, забирает собаку по вторникам и пятницам, но в прошлый раз забыла ошейник с колокольчиком. «Ты даже не помнишь, от
В рыбацкой деревушке у реки Маханади 17-летняя Мира находит в сетях медный кувшин с выцарапанным словом "Дженгабуру". Её дядя, Рави-младший, с красными от бетеля зубами, бросает кувшин обратно в воду: «Дура! Разве не знаешь — трогать речные дары до полнолуния смерти накличешь». Через три дня у соседа Сундара пропадает коза, а в хлеву остаётся лужа чёрной смолы с запахом гнилого кокоса.
В старом районе Мумбаи, заваленном коробками с пряжей, брат и сестра Арджун и Мира Патель спорят в пыльной конторе ткацкой фабрики. «Ты хочешь продать *маамджин* станки за пару миллионов?» — Мира стучит пальцем по счетам, где краснеют долги. Арджун, перебирая чётки в кармане выгоревших джинсов, бурчит: «А ты веришь, что эти ковры ещё кому-то нужны?» На улице, где продавцы *чая* кричат над гудками
В старом районе Мумбаи, рядом с закопчённой лавкой сладостей, 24-летний Рави торопливо вытирает прилавок тряпкой. Его младшая сестра Аша, в потёртой школьной форме, тычет пальцем в экран телефона: *«Смотри, Нитин пишет — все уже у «Королевы мороженого», а ты тут с этими ladoo возишься»*. Рави хмурится, сдвигая очки на переносице. В соседнем переулке Пракаш, водитель рикши с татуировкой Ганеши на
Рави Капур, худощавый художник за тридцать, с утра ковырялся в палитре, смешивая охру с каплей дешёвого бензина — так дешевле, чем покупать растворитель. Его мастерская в переулке Лахимбаи, Мумбаи, пахла старым деревом и масляной краской, которую он воровал у строителей с соседней площадки. Арджун Патель, друг детства и владелец галереи «Шама», ворвался с криком: «Опять эти грязные мазки? Клиенты