Лейла просыпается в пустой студии на Сансет-стрит — на полу валяются чек от аренды Maserati и смятая блузка с блёстками. Она звонит Джесс: *«Встречаемся у «Капсулы» в 10. Парень из Сиэтла хочет ужин на яхте — сказал, готов платить тройной тариф, если приведешь ту рыжую».* За полчаса собирает сумку: презервативы с анестетиком, парик «Шанель», китайский глушитель для жучков. В лифте сталкивается с
Кристен, бывшая журналистка, теперь работает в епархии Нью-Йорка, проверяя «чудеса» для скептичного священника Дэвида. Её муж Энди, потерявший руку в аварии, собирает робототехнику на кухонном столе, пока их дочери — Лора, Линн, Lexis и малышка Лаура — спорят из-за астматического ингалятора. В одном из первых дел Кристен разоблачает «плачущую» статую Девы Марии в Бронксе: «Акриловые слезы и
Лена, медсестра из клиники в Бостоне, каждое утро заезжает в одну и ту же забегаловку на углу 5-й улицы. «Кофе с двойной порцией сливок, как обычно?» — кивает бармен Джо, вытирая стакан. Она не замечает, как пожилой мужчина в потёртом плаще роняет конверт в её сумку. Позже, разбирая вещи перед сменой, Лена находит фотографию своего покойного отца с кем-то в военной форме. На обороте — координаты
Агата, кассирша в супермаркете *FreshChoice* на окраине Сиднея, каждое утро поправляет висящий криво бейдж с именем. Её клиентка Меган, блогерша в белых льняных штанах, разгружает на ленту органические яблоки и детское пюре. «Срок-то уже близко?» — бормочет Агата, глядя на живот Меган. Та смеётся: «Ещё восемь недель терпеть эти гормональные качели». За кулисами Агата крадёт чек из мусорки — адрес
Айше, студентка факультета архитектуры, каждое утро покупает симит у уличного продавца возле трамвайной остановки в Кадыкёе. В библиотеке им. Намыка Кемаля она столкнулась с Эмиром, который подбирал разлетевшиеся чертежи: *«Схема метро? Ты же не из муниципалитета»* — усмехнулась она, заметив на его куртке значок с логотипом городской администрации. Он начал приходить в кафе *"Küçük
В Чикаго врач-эпидемиолог Лена Моррис замечает странные случаи в больнице Святой Марии: пациенты с лихорадкой избегают света, их кожа покрывается сыпью, напоминающей ожоги. В подвальной лаборатории она вскрывает труп мужчины в кожаной куртке — вместо крови густая чёрная жидкость. Её ассистент Грег, поправляя очки на переносице, бормочет: *«Смотри, зрачки сузились до щелочек, как у кошек… Это не
Уолтер Филдинг, ветеран с шрамом через левую бровь, каждый вторник берет старый чемодан с тряпками и щетками, едет на метро до Бронкса. Он стирает кровь с пола в квартирах, где местные банды разбираются с долгами. Его жена Линда, медсестра в муниципальной больнице, по ночам шифрует их доходы в тетрадь с детскими рисунками на обложке. «Тут мозги на люстре», — бросает Уолтер, пока Линда моет руки
Марко приезжает в пригород Белграда на старой «Заставе», купленной за последние деньги. В баре «Три дуба» его ждет Милош — друг детства, теперь владелец автомастерской. «Опять джинсы с дырками?» — хрипит Милош, разливая ракию. Марко молча поправляет фотоаппарат на столе — снимки для местной газеты, единственная работа. За окном — рыночные ларьки с паприкой и банками ajvar, старуха в платке
Лиза Морган, шестнадцатилетняя старшеклассница, копалась в старом «Форде» 1978 года в гараже отца. Джеймс, её папа, вечно пахнущий машинным маслом, ворчал: «Не трогай проводку, иначе снова замкнет». В кармане куртки Лизы лежал потрепанный дневник Эмили Харт, найденный на свалке возле заброшенной фабрики «Спрингвуд Стил». На странице с датой «12 мая 1956» был вклеен засохший василек и фраза: «Они
Линда, 54 года, в розовом халате с кофейными пятнами, каждое утро влезает в дела дочери Эмили, 22. "Ты опять с этим Джейком болтала? У него татуировка даже на веке!" — кричит она, разгребая груду посуды в раковине пригородного дома в Олбани. Эмили, пряча телефон под учебником по маркетингу, шипит: "Мама, я не в шестом классе. И отдай мой дневник — ты его под подушкой искала,
Лора Митчелл, тридцатитрехлетняя медсестра из клиники репродукции в Санта-Монике, подписывает контракт с Эвелин Картер — голливудской актрисой, чей особняк с бассейном в форме гитары она впервые видит на встрече. «Двадцать тысяч в месяц плюс расходы на анализы, — говорит Эвелин, поправляя солнцезащитные очки с золотой оправой, — но если кто-то спросит, ребенок от донора из Швеции». Лора
Лена, дочь мюнхенского пивовара, каждое утро протирала медные котлы в семейной пивоварне на берегу Изара. Ее друг детства, чешский студент Карел, снимал комнату в доме напротив и подрабатывал игрой на аккордеоне в туристических пабах Праги. «Опять эти туристы кричали *Ein Prosit* в шесть утра», — бурчала Лена, разливая пробную партию темного пива в глиняные кружки. Карел, перебирая нотами в сумке
