Эмили Картер, 34-летняя журналистка из Бруклина, случайно находит в куртке мужа, Джеймса, чек из ювелирного магазина на 5 тысяч долларов. Вместо прямого разговора она подключает подругу-IT-шницу Лору, чтобы та взломала его почту. Лора ворчит: «Ты уверена? Потом сама плакать будешь», но находит переписку с коллегой, Самантой Рид. В письмах — обсуждение проекта по ремонту кафе в Уильямсбурге и
Лена Морган, бариста в кафе *Java Haven* на окраине Сиэтла, замечает странные глитчи в банковском терминале, когда принимает оплату от клиента в мокром от дождя плаще. Она звонит Маркусу Райдеру, своему соседу-программисту, который варит рамен в крохотной кухне своей студии. "Смотри, тут повторяющиеся транзакции — ровно $999.99 каждые 47 минут," — тычет она пальцем в экран, пока Маркус,
Луис, 28 лет, чинит старый мотоцикл Yamaha в гараже за домом из розового бетона в Санто-Доминго. Его младший брат Рафаэль, 19, торгует манго и авокадо на рынке Ла-Пульта — каждый вечер приносит смятые песо в жестяной кофейной банке. «Опять проиграл в домино?» — бросает Луис, замечая синяк под глазом у брата. Тот молчит, достаёт из рюкзака билеты на бейсбол: «Тигрес против Леонес. Хватай клюшки».
Кунмин, 19-летний курьер из закусочной «Акаи Чаша» в Сибуе, каждую ночь развозил рамен на потрёпанном велосипеде с приклеенным скотчем фонарём. После смены он пробирался в подвальный клуб «Neon Crab», где его подруга Саори, с фиолетовыми волосами и татуировкой карпа на запястье, мыла полы. Однажды шеф поймал Кунмина, крадущего остатки темпуры для уличных музыкантов: «Ты или работаешь, или вали к
Дельго, парень из племени Локрин, случайно попадает в переделку, когда короля Зана находят мёртвым в башне с витражами в форме крыльев. Его тут же хватают стражники в синих доспехах с шипами на плечах — все уверены, что он убийца. Принцесса Кайла, дочь Зана, в ярости тычет пальцем в его грудь: «Ты думаешь, я поверю, что ты не при делах? Твой нож остался в отце!» Дельго сбегает через подземные
Лиам, агент из Торонто, сидел в стеклянном офисе на 15-м этаже, заваленном контрактами и пустыми стаканчиками от капучино. За окном моросил дождь, а на спинке стула висела его мокрая куртка с капюшоном — он опять забыл зонт в такси. По зуму ругался с клиентом: «Ты хочешь сниматься в криминальной драме, но твое резюме — сплошные ромкомы. Давай реализм, Марк, а не улыбки в камеру». В соседнем
Эмре, 28 лет, моет стаканы в кафе «Наргиле» на узкой улочке Кадыкёя. Запах молотого кофе смешивается с дымом от кальянов, а он пересказывает клиенту в потёртой кожаной куртке сон, где открывает ресторан на пароме: *«Представляешь, люля-кебаб подавать под крики чаек?»* В это время Айше, его соседка сверху, проверяет тетради третьеклассников, рисуя на полях эскизы выцветших витражей в Сулеймание.
В пригороде Парижа, на улице с облупившимися ставнями, пятеро детей — Луи, рыжеволосый задира в кедах с оторванной подошвой, тихая Амели с блокнотом в рюкзаке, братья-близнецы Гаспар и Ив в одинаковых вязаных свитерах, и младшая Лена, вечно жующая карамельки — находят в подвале заброшенного особняка коробку с письмами 1940-х. «*Тут про какую-то операцию «Серая мышь»…*» — бормочет Луи, разбирая
Джейкоб, седой картограф с дрожью в руках, каждое утро рисует в блокноте контуры моста Ватерлоо. В кафе «Красный компас» он сталкивается с Элис, студенткой-архитектором, которая ищет пропавшего брата. «Вы видели этого человека?» — она тычет в потёртую фотографию. Джейкоб замечает на снимке здание, которого нет на его картах — угловатый особняк возле доков, стёртый с городских планов в 70-х. Ночью
Джейк, рыжий парень с гитарой Fender, постоянно прячет сигареты под кроватью в комнате с плакатами Nirvana. Его соседка Миа, тихая девчонка в очках, пишет тексты в тетради с котами на обложке — ее мать-медсестра даже не догадывается, что дочь вместо уроков химии репетирует в заброшенном гараже за автосервисом «Майка». Лукас, сын тренера по бейсболу, бьет в барабаны так, будто хочет развалить
Лера оставляет следы помады на кружке с надписью «Лучший папа», которую Паше подарили на работе. Он моет посуду в резиновых перчатках с дыркой на указательном пальце, ворчит: «Опять мои носки в стирку кинула?» Она переключает канал с футбола на реалити-шоу, бросая пульт на диван с выцветшей обивкой: «Твои кроссовки в прихожей воняют рыбой». Их двухкомнатная в промзоне Химок разделена малярным
Эда, в потёртой кожанке и с подрамником под мышкой, мчалась на скутере через переулки Стамбула, опаздывая на смену в кафе «Nar». Серкан, щёлкая замком Audi A5, поправлял галстук перед лекцией в университете. Их столкнула сделка: он — чтобы отвязаться от навязчивой невесты, она — чтобы оплатить долги тёти Фериде. «Договор на полгода, никаких реальных чувств», — упёрлась ладонями в стол Эда, когда