Ольга Семенова, заведующая аптекой на улице Пушкинской, обнаружила в коробке с валерианой сложенный листок: *"Склад №3. После восьми. Не светите фонарём"*. Рядом валялся обгоревший окурок «Беломора» с отпечатком губы — ярко-розовая помада, как у Марии из табачного киоска. «Чё это, Оль?» — спросила санитарка Таня, вытирая пыль с бутылок йода. Ольга смяла записку в кулаке, глядя на
Егор чинил капкан у сарая, когда услышал вой — не привычный пересвист соседских псов, а низкий, дрожащий звук, будто из-под земли. В избе пахло смолой от растопки, а на пороге лежал ком замерзшей грязи, отколотый топором утром. «Опять волки», — пробормотал он, вытирая руки о промасленную тряпку. Старик Никитич с соседнего участка, зашедший за солью, хрипел, развалившись на лавке: «Третий день
Лера прятала рисунки между страницами «Анны Карениной» в городской библиотеке — на обороте квитанций за коммуналку она изображала летающие трамваи и дома с ногами. Никита, сын уборщицы, находил эти эскизы, когда протирал полки в историческом зале. «Опять твои каракули?» — спросил он, протягивая ей мятую бумажку с домом-черепахой. Она выхватила рисунок, сунула в рюкзак с оторванным
Катя вытирала стойку в «Сахарной лисе» тряпкой с запахом прокисшего молока, когда Максим втолкнулся в кафе, зацепив локтем колокольчик над дверью. «Черный, как моя совесть», — бросил он, скидывая на стул гитарный чехол с оторванным ремешком. Она молча протянула чашку с трещиной у ручки — ту самую, что всегда прятала от хозяйки. «Ты вчера на гаражах опять метался? — спросила Катя, вытирая пролитый
Елена нашла письмо отца в пыльном ящике на чердаке, заваленном пустыми банками из-под оливкового масла. Листок пах лавандой и плесенью. «Землю — Милошу, дерево — тебе», — дрожащий почерк пересекал пятно, похожее на кофе. Она спустилась во двор, где брат рубил дрова, и бросила бумагу ему под ноги. «Опять его бред. Ты знал, да?» Милош вытер лоб рукавом, не глядя: «Дерево засохло. Продадим участок
Антон Просекин, водитель хлебного фургона, наткнулся на ржавый сейф в подсобке заброшенного магазина «Рассвет» на улице Гагарина. Внутри — пачки пятитысячных купюр, перетянутые резинками от счетов. Вместо радости — ком в горле: на верхней пачке синим штемпелем «Склад №4, 17.03». Позвонил жене: «Лизка, срочно в гараж. Бери перчатки и пакет для мусора — большой». Пока ждал, выковыривал грязь из-под
Уайетт Эрп, его братья Вирджил и Морган, вместе с Доком Холлидеем стояли у конюшни за салуном «О.К. Коррал», проверяя обрезы под плащами. Айк Клэнтон, Том и Фрэнк Маклоури, пригнав вчера краденых быков из Соноры, курили у лавки Дунбара, сплевывая табак на доски. «Шерифом буду я, пока вы тут с Холлидеем виски тянете», — бросил Вирджил, поправляя звезду на жилете. Док усмехнулся, доставая
Марина, в фартуке с пятном от корицы, разгружала коробки с чайными пакетиками в кафе "Рассвет", когда дверь звякнула колокольчиком. Алексей, в помятой рубашке и с чемоданом авиакомпании "Победа", замер на пороге: "Думал, ты в Барселоне рисуешь фрески". Она вытерла ладонь о бедро, оставив мучной след. "Папа умер. Пришлось вернуться". В подсобке, где пахло
Артем вытирал руки об промасленную тряпку, глядя, как дождь стекает по мутному окну цеха. В кармане комбинезона жалобно шелестела квитанция за квартиру — просрочка уже два месяца. По дороге домой зашел в «Калинку», взял вчерашний хлеб со скидкой и банку тушенки. У подъезда столкнулся с Серегой, соседом из пятого этажа, который, щурясь от дыма дешевой сигареты, прошипел: «Слышь, мужики на разборке
Марина вытирала пот со лба, разбирая коробки в подвале их старого дома на улице Грушевой. Завалы пыльных банок с вареньем, сломанный утюг, фарфоровая лошадка с отбитым ухом — ничего ценного, пока под стопкой газет 1987 года не наткнулась на конверты с женским почерком. «Кому писали?» — спросила она Игоря, протягивая письмо, где упоминались свидания у вокзальных часов. Он отвернулся, поправляя
Лора Уитмен, рыжая официантка из кафе «Блю Каньон», закурила сигарету у берега озера Герман, пока её парень Майкл ковырялся в багажнике старого «Шевроле» — искал фонарик для ночной рыбалки. Из темноты вышел мужчина в чёрном балахоне, на груди болтался кулон в виде перечёркнутого круга. «Эй, вы не видели мою собаку?» — спросил он хрипло, доставая револьвер. Лора успела крикнуть «Майк, беги!»,
Максим потушил сигарету об подоконник, размазывая пепел по пластиковой раме. Оля швырнула на стол пачку «Боржоми»: «Ты третий месяц спит как сурок. Может, к доктору сходишь вместо того, чтобы в гараже с Сашкой бухать?» Он молча доел холодную гречку с тушёнкой, глотая комья сквозь першение в горле. В автобусном парке механик Витя, вытирая руки об промасленные джинсы, хмыкнул: «Да ладно, тебе бы
