Йозеф, худощавый библиотекарь с родинкой над губой, нашел между страницами ветхой «Книги теней» клочок газеты 1982 года. На полях — пометки синими чернилами: *«Угольный склад, Vrchlického náměstí… они все еще смотрят»*. Вечером, за пивом в U Zlatého tygra, местный старик в помятом плаще пробормотал: *«Искал Марту Просекову? Лучше не надо»* — и исчез, оставив на столе монету с треснувшим орлом.
**Первый абзац:** Лиза, 19 лет, переезжает из Твери в питерскую общагу на улице Есенина. Сумка с потертым замком, два пакета "Пятерочки" — все имущество. Первая ночь: соседка Аня, студентка журфака, курит на подоконнике, рассказывает про зачетку, украденную в прошлом семестре. Утром — очередь в душ, треснутая кафельная плитка. В столовой Лиза путает карточки, сталкивается с Витей,
Антон Кузнецов, слесарь с уральского завода в Нижнем Тагиле, три года копил на операцию матери. В пятницу, получив расчетку с вычетом за простой, он застал жену Катю за разговором с риелтором: *"Квартиру вторичку за полцены отдавать не буду, но ипотека жмет"*. Антон молча вышел, купил банку «Балтики» у ларька «У Гриши», сел на ржавые качели возле детсада. В кармане зазвонил кнопочный
Эмили Картер, детектив с кисло-сладким привкусом кофе на губах, копается в архиве участка, когда замечает связь между пропажей подростков и старыми газетными вырезками о «морских духах». Её сапоги скрипят по треснувшему асфальту возле заброшенного причала, где нашли рюкзак с водорослями и распечатанным стихом: *«Кричат чайки, но не их голоса»*. В кафе «Якорь» Джонатан Рид, учитель истории в
Аркадий Барбадожкин, слесарь с перепачканными маслом руками, каждое утро ковырялся в гараже, пытаясь собрать самодельный мангал из старой бочки. Его сын Гоша, в кедах со стёртыми носками, таскал из дома гвозди и плоскогубцы, пока мать Зинаида, в фартуке в муке, кричала с порога: *"Опять инструменты растащили? Я же блины переворачивать нечем!".* В соседнем парке, где качели скрипели от
Акира, работник ночного магазина в токийском районе Синдзюку, заметил странности у клиента в потрёпанном плаще. Тот покупал только банки томатного сока и моток медной проволоки. "Для ремонта", — буркнул мужчина, но на ладони у него виднелись следы от ожогов, похожие на крест. Через три дня Ли Вэй, таксист из Пекина, подобрал девушку возле парка Ихэюань. Она молчала всю дорогу, а когда
В Берлине, в съемной квартире на Пренцлауэр-Аллее, Лена Шульц, 32 года, библиотекарь, обнаруживает на наволочке ржавые пятна. Ее парень, Маркус Браун, звукорежиссер, стал возвращаться ночью с запахом дезинфекции, отмалчивается за завтраком: "Это краска с работы, хватит выдумывать". Лена копается в его старом ноутбуке, находит удаленные файлы — аудиозаписи детского плача, датированные
Джейкоб Реннер, сержант местной полиции в выжженном солнцем городке Броукен-Хилл, замечает трещину в показаниях фермера Грега Морриса насчёт кражи скота. «Ты говоришь, волки? Здесь последний раз волка видели лет двадцать назад», — бросает он, перебирая потёртые папки с делами в конторе, где кондиционер гудит, но не холодит. Вечером, за пивом в баре «Ржавый гвоздь», Джейкоб слышит от барменши
Люк, ночной портье с недосыпом и пятном от кофе на рубашке, копался в журнале регистраций старого брюссельского отеля. В холле пахло лавандовым освежителем и сыростью. Скрип лестницы прервал тишину: в дверях стояла Матильда в промокшем плаще, сжимая фотографию мужчины в морской фуражке. «Вы его видели? Татуировка здесь…» — она провела пальцем по шее. Люк, перебирая ключи с потёртыми бирками,
Игорь Семенчук, бывший полузащитник с коленкой, перевязанной эластичным бинтом, каждое утро выгонял подростков на ржавое поле за школой №14. Ребята в разноцветных гетрах — Макс, сын сантехника, вечно опаздывающий из-за развозки булок по магазинам; Витька, чья мать шила форму из отцовских старых курток; рыжий Сашка, метивший каждую тренировку в автобусную остановку — драили трибуны тряпками, пока
Аравинд, парень с облупленными краской ногтями от разгрузки мешков риса в семейной лавке Мумбаи, прятал потертые кеды за ящиком со специями. Каждую субботу, пока брат Раджа считал выручку, он бежал к полуразрушенному складу за рынком, где старый телевизор с кассетным плеером показывал записи выступлений Падмы Сарасвати. «Ты опять воняешь потом, а не кардамоном», — бросала сестра Шивани, закатывая
В доме на Мейн-стрит Расти Гринвелл делит комнату с младшим братом Льюисом, чьи носки вечно валяются под кроватью. Их мать, Синтия, каждое утро кричит: *«Кто оставил пустую коробку из-под хлопьев в раковине?»*, пока отец, Хэп, пытается починить старую кофеварку, купленную на распродаже. Сестра-подросток Сара устраивает скандал из-за джинсов с дырками, которые Расти случайно испачкал краской во
