Оксана, официантка из кафе на Подоле, в пятницу вечером пролила раф на бежевую куртку клиента — Марка, инженера-архитектора. "Шторки на кухне надо укоротить, а то я в них путаюсь", — бросила она, вытирая лужу тряпкой с запахом мицеллярки. Марк, разглядывая пятно с мазью "Спасатель", усмехнулся: "Зато теперь пахну, как моя бабушка в 90-х". В кармане куртки он забыл
В Киеве Сергей Морозов, инженер-электронщик, чинил старый радиоприёмник в мастерской на Подоле, когда к нему вломились двое в чёрных куртках. «Ты вчера на Львовской площади был?» — спросил тот, что пошире, разглядывая паяльник на столе. Сергей отрицал, но в карман ему сунули фото: он сам, сгорбленный, у киоска с чебуреками. Дома жена Таня нашла в куртке Сергея чужой ключ от камеры хранения на
Капитан Игорь Семёнов, с потёртым чемоданом и жёстким взглядом, выгружается из автобуса у санатория «Волна» под Геленджиком. В кармане — предписание «восстановить здоровье», хотя единственная его болячка — стрельба в ухе после учений под Ростовом. Администраторша, щёлкая жвачкой, выдаёт ключ: «305-й, лифт сломан, поднимитесь сами». На третьем этаже Игорь сталкивается с лейтенантом Павлом
Оксана, медсестра из киевской горбольницы №5, каждое утро начинала с проверки старых советских часов на кухне — подарок покойной свекрови. Сын Андрей, 16 лет, доедал сырники вприкуску с магазинным джемом, когда она сунула ему в карман куртки 200 гривен: «На обед, и не просади на эти свои наушники». Он хмыкнул, поправляя рюкзак с оторванным значком группы «Океан Эльзы», пока мать вытирала крошки
Олег, механик из автосервиса на Оболони, нашел в бардачке разбитой «Таврии» пожелтевшую фотографию 90-х: трое мужчин в кожаных куртках стоят у недостроенной пятиэтажки. На обороте — адрес на Виноградаре и пятно, похожее на кровь. В тот же день Марина, фармацевт из аптеки возле метро «Лесная», наткнулась в подсобке на пачку квитанций с подписью её покойного отца — все на одно юридическое лицо,
В маленьком городке под Черниговом судья Ігор Максимович, затянувши потріпаний шкіряний портфель, затримується після засідання. Його син Дмитро, студент-медик, врізався в пішохода біля старого хлібозаводу — місцевий підліток, син місцевого бізнесмена Григорія Волошина, помер у лікарні через три години. Ігор, витягуючи з кишені м’ятий папірець з датою аварії, каже слідчому: *«Там камери не
Ирина, 34 года, живет в киевской хрущевке с котом Барсиком. По утрам варит растворимый кофе «Черная карта» из пятничного магазина, пока соседи сверлят стену. В клинике на Оболони ей предлагают контракт: выносить ребенка для пары из Одессы — Анны и Максима, владельцев сети аптек. «Деньги переведем после УЗИ, — говорит Анна, поправляя кольцо с фианитом. — Но если будет мальчик — бонус 10%». Ирина
Джеймс Джексон, детектив с 12-летним стажем из нью-йоркского отдела по тяжким преступлениям, каждое утро начинал с сигареты на пожарной лестнице своего дома в Бруклине. Его новый напарник, Карлос Мендоза, 28 лет, выпускник академии с идеально отглаженными рубашками, в первом же деле наткнулся на фото жертвы с татуировкой змеи на запястье — такой же, как у женщины, найденной в канале Ист-Энда в
Толик, 14 лет, протирает рукавом потрескавшиеся губы от бензинового запаха. Он разливает солярку по канистрам на заправке возле трассы Херсон—Николаев. Отец, Николай, в засаленной футболке «Динамо», валяется в сарае с пустыми бутылками «Столичной». «Опять все пропил?» — Толик тычет пальцем в дыру под обоями, где раньше лежали деньги за ремонт трактора. Николай хрипит: «Молчи, щенок», — и засыпает
Оля, администраторка с выцветшим синим лаком на ногтях, тушит сигарету в жестяной банке из-под печенья. За окном — Карпаты, февральский снег прилипает к рамам. В холле отеля гости из Киева кричат на ребёнка, размазавшего мороженое по ковру 80-х: «Тиша, ну що ти знову?». Марк, управляющий в потёртом пиджаке, тычет пальцем в экран ноутбука: «Отопление в минус десять выключилось. Ты хоть раз шторы в
Василий, 68 лет, сторож заброшенной школы в Жмеринке, каждое утро пересчитывал ключи от кабинетов, заедая вчерашним борщом из термоса. В четверг, после того как сломался единственный автобус до райцентра, зашёл в ржавый гараж за домом, достал спрятанные под тряпьём сбережения: «Хватит на права. Иль на гроб», — пробормотал, вытирая ладони о промасленные штаны. В автошколе инструктор Ольга, бывшая
Оксана, 34 года, из села под Винницей, стирает детские комбинезоны в тазу с треснувшим краем. Муж Вадим, в засаленной футболке, тычет в договор о суррогатном материнстве: «Ты думаешь, они нам потом квартиру подарят?» — «Хоть крышу новую поставим», — бормочет она, разглядывая фото пары из Киева — Насти в бежевом пальто и её мужа-девелопера. Через неделю Оксана уже в съёмной однушке на Оболони, где
