Оксана выходит из старого автобуса «Богдан» возле сельского магазина «Рассвет», под ногами хрустит щебень. В руках — потрёпанный чемодан с наклейками киевских хостелов. Бабуля Марьяна ждёт на лавочке у ворот, в платке поверх седых волос. «Ти ж мов та чайка, прилетіла, коли штормить почало», — бормочет она, протягивая пирог с капустой. В доме пахнет сыростью и сушёной мятой. На кухне — треснувшее
В старом доме Шарма в переулке Мумбаи Ума, мать семейства, каждый вечер проверяла, сколько сахара потратили на чай. «Прия, опять ты миндаль пережарила? — бросала она, толкая тарелку. — Сын мой Анил заслужил жену, которая не путает кардамон с перцем». Прия молча убирала крошки со стола, зная, что свекровь прячет в комоде старые письма от покойного мужа — там речь о разделе земли с братом. Младшая
Лиза, в потёртом пальто и с чемоданом, обклеенным наклейками пианино, выходит на перрон киевского вокзала. В консерваторском общежитии её встречает соседка Марина, развешивающая мокрое бельё на батарею: «Если будешь играть ночью, привяжу к стулу скрипкой». В классе №7, где пахнет лаком и пылью, преподаватель Андрей Петрович, постукивая карандашом по фонотеке, бросает: «Твой Шопен звучит как марш
Кэсси Блейк переезжает в Чанс-Харбор к бабушке после гибели матери. В старом доме с облупившимися обоями она находит коробку с письмами, где мать упоминает «круг» и имена: Диана, Адам, Фиэй. В кафе «Бойлерная комната», пахнущем жженым кофе, местные подростки в кожаных куртках и рваных джинсах замечают её. Диана, с рыжими волосами до пояса, подходит первой: «Ты новенькая? Покажу библиотеку — там
Иван топчет окурок сапогом возле покосившегося забора, глядя, как младший брат Алексей чинит трактор. «Собирай вещи, — хрипит он, — завтра уезжаем в Ростов». Алексей швыряет гаечный ключ в лужу: «А дом? Мать перед смертью просила не бросать». В селе Подгорное уже неделю пахнет гарью — снаряд попал в элеватор за рекой. По вечерам из динамика сельсовета трещит: «Граждане, не покидайте подвалы до
Ли Соль, студентка-искусствовед, подрабатывает в кафе возле университета Хансон, разливая латте с пенкой в треснутые кружки. Её жизнь переворачивает звонок от мужчины в очках в строгом пальто: «Вас разыскивает королевская комиссия. Ваша бабушка — последняя принцесса династии Чосон». В пыльной квартире с плакатами Ван Гога на стенах Пак Хэ Ён, замкнутый дипломат с привычкой поправлять часы на
Максим, 27 лет, живет в общаге на левом берегу Киева. Каждое утро он толкается в переполненном метро до офиса на Крещатике, где чинит компьютеры в старой фирме «Техноленд». Вечером в подземном переходе возле Майдана покупает чебуреки у бабушки Люды, которая всегда спрашивает: «Опять один? Жениться пора, а не железки ковырять». В пятницу пьет дешевое пиво с соседом Вовой в дворе под треск детских
Сергей и Олег сидели на скамейке возле заброшенной котельной, делили пачку «Примы». Сергей стряхнул пепел на ржавые гвозди, торчащие из доски: «Там три ящика с мясом, на складе у ворот. Говорят, сторожа нет». Олег ковырял кроссовком лужицу мазута: «А если опять как в прошлый раз? Менты приперлись, еле ноги унесли». Договорились на завтра — 4 утра, когда водители грузовиков спят в кабинах под
Джек, в рваной джинсовке с запахом махорки, копался в рюкзаке у остановки на проспекте Науки. Лондон, его сводный брат, прищурясь от дождя, тыкал пальцем в карту на экране телефона с треснутым стеклом. «Слева аптека, там поворот», — буркнул он, сплевывая шелуху от семечек. Они искали квартиру тети Софии, которая перестала выходить на связь после того, как отправила открытку с видом Подола и
Лукас Грей, бывший священник с татуировкой распятия на ребрах, копается в ржавом ящике с инструментами в своем трейлере на окраине Нью-Орлеана. За окном — запах болотной тины и гудки барж. В кармане дрожит телефон: *«Лук, они нашли Эмили. Карло сказал, если не вернешь долг…»* — голос сестры обрывается. Лукас достает из-под койки коробку с письмами от матери, умершей от передоза. В одном конверте
Оксана в форменной синей куртці з відломиною пуговицей на рукаві проштовхується крізь вагон. Вона має перевірити квитки до Львова, але старий Василь у четвертому купе знову розказав про свою доньку-економістку: «Вона в Польщі, на фабриці шиють. Ти не бачила її тут?» В проході солдат Андрій, що пахне перекислим самогоном, просить дозволу прикуріти біля тамбура: «Можна тут? А то конвой чекатиме на
В дождливом октябре Лида, медсестра из провинциальной больницы под Киевом, обнаружила в старом чемодане отца фотографию незнакомой женщины с надписью «Прости, Витя, 1978». В тот же вечер за кухонным столом, пахнущим борщом и сигаретным дымом, она ткнула пальцем в потёртый снимок: «Кто это? Ты изменял маме?» Отец, Василий, смял газету «Факты» и вышел, хлопнув дверью сарая, где хранились банки с
