Хлоя, дочь рыбака, каждое утро чинит сети на каменистом берегу возле деревни Кастри. Она крадет куски вяленой рыбы из амбара, пряча их в складках шерстяного пеплума, пока мать разговаривает с соседкой о сломанном гончарном круге. Димитрис, сын торговца оливковым маслом, толкает тележку с амфорами мимо ее дома, специально замедляя шаг — вчера он оставил у порога ракушку-каури, но ответа не
Ли Вэй, с потрескавшимися от цементной пыли ногтями, рылся в коробке с детскими игрушками на чердаке дома №17 по улице Чаньцзе. В углу валялся сломанный велосипед «Форевер» с провисшей цепью — тот самый, на котором он врезался в стену супермаркета в двенадцать лет. «Опять эту ржавую жесть тащишь?» — Сяо Мин, в засаленной куртке с нашивкой завода №4, пнула ящик с кассетами VHS, где поверх
Арджун, 17-летний механик из переулков Дхарави, чинил разбитый мобильник у лавки с чаем «масала», когда заметил в груде металлолома странный цилиндр с гравировкой на санскрите. «*Йе каахаа се аайа?*» — пробормотал он, вытирая пот с виска, и сунул предмет в рюкзак, заляпанный машинным маслом. Вечером, разбирая находку на кухне, где пахло карри и жареным паниром, цилиндр треснул, выпустив
В хрущевке на окраине Нижнего Новгорода 34-летний электрик Сергей Малышев находит в почтовом ящике конверт с фотографией своей дочери-подростка Кати, снятой через окно школы. На обороте — пятно от подсолнечного масла и номер телефона. «Ты ж за газ не платил три месяца, — бормочет он, разминая в руках счет за коммуналку, — причем тут Катька?» Вечером, пока жена Марина разогревает борщ, Сергей
Джейк, бывший военный с шрамом через левую бровь, работает вышибалой в баре «Корабль» на окраине Лондона. Его жена Лиза, медсестра с вечно потрепанными кроссовками, подрабатывает в ночную смену. По четвергам они едят карри из контейнеров, пока Джейк пересказывает сплетни от бармена Марвина — тот видел, как их общий знакомый Эдди, парень в кожаной куртке с граффити на спине, крутил роман с
Лиза, 22 года, приехала из Твери с потрёпанным чемоданом, где между вещами затерялась фотография школьного театра. Поселилась в общежитии на окраине Москвы — комната с треснувшим зеркалом и соседкой-студенткой, которая по ночам печатала курсовую на старой «Самсунг». Утро начинала в кафе «Веснушки»: разливала латте менеджерам с покрасневшими глазами, прятала в карман чекушки с чаевыми. «Ты вчера
Лука, итальянский реставратор с подпалинами от сигарет на пальцах, нашел в старом берлинском особняке папку с письмами на иврите. «*Ты уверен, что это не контрабанда?*» — спросила Эрика, его соседка, поправляя очки с толстыми линзами. Она работала в архиве Штази, но тайно копировала документы о восточногерманских арт-дилерах. В баре *Zum Kater* за углом, где пахло жареными каштанами, они
Ли Минхо, 19 лет, каждое утро торопится на лекции в университет Ханян, закидывая в рюкзак конспекты и пачку дешёвых растворимых кофе. После пар — подработка в кафе возле станции Йонсан: вытирает стойку, разливает латте с корицей, выслушивает жалобы менеджера Пак Чжуна на сломанную кофемолку. Вечером в крохотной квартирке на окраине Сеула переписывается с сестрой Соён, которая пишет: *«Опять мама
Павел, гитарист с потрёпанным футляром от инструмента, возвращается в провинциальный Тихорецк после пяти лет в Москве. Его встречает Аня, теперь заведующая библиотекой на улице Ленина, 12 — они с детства собирали гербарии в старом парке. В кафе «Сова» с липкими столиками Павел признаётся, что хочет восстановить дом бабушки на окраине, но местный застройщик Сергей Колесников уже выкупил участок.
Джек Морроу, бывший капитан с шрамом через левую бровь, вернулся в родной Хартсвилль — захолустный городок в Неваде, где пыль въелась в деревянные фасады магазинов. Его младший брат, Эдди, работал механиком в гараже «Сэма & сыновья», чинил грузовики с пробитыми фарами. «Ты же не останешься надолго?» — спросил Эдди, вытирая руки масляной тряпкой. Джек молча разглядывал старую фотографию в
Настя заваривает растворимый кофе в пластиковом стаканчике, пока маршрутка стоит в пробке на Ленинском проспекте. Телефон вибрирует: мать пишет «Приезжай в выходные, купила торт „Прага“». Она стирает сообщение, глядя на отражение в окне — тушь слегка размазана. Вечером в переходе у метро «Чистые пруды» парень в потертой куртке наигрывает на гитаре что-то блюзовое. «Вы всегда тут играете?» —
Лао Ли, мясник с обветренными руками и запахом свиного жира в одежде, каждое утро рубил туши на рынке в уездном городке. Его жена, Чэнь Цинь, исчезла после того, как зашла в лавку Ваня — соседа, который торговал потрохами и вечно ходил с окровавленным фартуком. Вань, отхлебывая дешёвый *байцзю*, бурчал: «Сам запутался, Ли. Ищи лучше в своих углах», когда Лао Ли тыкал в него пальцем, показывая
