Аня, Катя и Марина топят печь в старом доме на окраине Твери. Аня возвращается с ночной смены в магазине «Рассвет», пахнет замерзшей картошкой и дешевым табаком. Катя развешивает на веревке промерзшее белье, ворчит: «Опять кипятильник сожгла, провод весь черный». Марина, не отрываясь от экрана телефона, ищет билеты в Питер — на тумбочке у кровати лежит открытка с Невским проспектом, подарок
Анита Патил сбегала с утренней смены в душной чайной лавке, пряча потрёпанные кроссовки под прилавком. Её отец, Рамэш, ловил дочь за рукав выцветшего сари: «Опять к этим *гандхам* с гирляндами из битого стекла?» — кивал на заброшенный склад за вокзалом, где она репетировала. В углу, между ржавыми бочками, висело зеркало, собранное из осколков, которые Анита находила на мусорных кучах. «Папа,
Вика, девятнадцатилетняя приезжая из Подольска, устроилась сиделкой к Тамаре Сергеевне — бывшей актрисе с согнутой спиной и резким голосом. Квартира на Арбате: потрескавшиеся лепные потолки, шкаф с флаконами советских духов, вечно запотевшее окно во двор-колодец. Каждое утро начиналось с перебранки из-за каши: «Опять комки, ты её мешала железной ложкой? Я же говорила — деревянной». Вика прятала
Джейк, 17 лет, копался в рюкзаке с потёртой наклейкой «NASA» у входа в станцию метро «Грант-стрит», когда телефон зажужжал. Лео, его сосед по общежитию, прислал голосовое: *«Эй, старьёвщик, проверь панель возле турникетов. Там трещины, как после твоего эксперимента с батарейками»*. Внутри Джейк нашёл медный диск с гравировкой «Δ-Σ» — тот же символ, что он видел на старых чертежах отца. Через час,
Лиз Гилберт, 34 года, юрист из Нью-Йорка, после развода с мужем Дэвидом (он оставил записку на холодильнике: *«Не могу дышать в этой квартире»*) срывается с работы, забирает сбережения и летит в Рим. Снимает комнату над пекарней на Via Margutta — по утрам её будит запах корицы и ругань хозяйки Марии, которая учит её варить кофе в моке: *«Не дави на него, как на бывшего!»*. На рынке Campo de’
В квартире 231 на Лос-Роблес, Пасадена, Леонард Хофстедтер пытается собрать разобранный принтер, пока Шелдон Купер проверяет температуру воздуха датчиком. «Ты нарушил airflow, — говорит Шелдон, — сейчас здесь 22.5°C, а должно быть 22. Через 15 минут я начинаю Halo. Не загораживай телевизор». Леонард, поправляя очки, спотыкается о коробку с комиксами Marvel и выбегает в коридор, где Пенни, новая
Лейла, 17 лет, в ржавой лаборатории старшей школы Риверсайда ковыряется в пробирках с мутной жидкостью. Её рыжие волосы пахнут жжёной резиной после вчерашнего эксперимента. "Ты опять забыла перчатки?" — Мейсон, её сосед по парте с татуировкой совы на шее, тычет пальцем в свежий ожог на её ладони. Они обнаружили, что её слюна при контакте с кожей вызывает галлюцинации: после случайного
Кана, 11 лет, живет с матерью Никуко в тесной комнатке над закусочной у рыбацкого порта в Хоккайдо. Никуко, полная женщина с татуировкой дельфина на лодыжке, целыми днями жарит кальмаров для местных рыбаков, а вечерами заедает стресс шоколадными вафлями. Кана ненавидит запах жареного масла, пропитавший её школьную форму, и ворчит: «Почему мы не можем жить как нормальные люди?» Однажды, роясь в
Элина, 24 года, с утра разгружала ящики в семейном магазине «Калевала» в приморском районе Турку. За прилавком — банка леденцов с мятой, треснувшее зеркало, где она поправляла рыжие волосы перед сменой. Вечерами пряталась в гараже за авторемонтной мастерской отца, играла на скрипке с потёртым грифом — подарок умершей бабушки-цыганки. «Опять эту канитель слушать?» — ворчал отец, Юха, вытирая руки
Сергей, водитель с обветренным лицом, разгружал коробки в подсобке магазина «Рассвет» на окраине Твери. Заметил, что две палки салями из партии не сошлись по весу — вместо положенных 300 грамм едва набралось 200. «Опять левый товар, — проворчал он, тыча пальцем в накладную. — Смотри, Марина, тут как всегда твои циферки плавают». Кассирша, не отрываясь от телефона, бросила: «Не мое дело, звони
Прапха, мясник с рынка в Чиангмае, каждый вечер заливает рану на плече дешёвым виски, пока соседка Ниса стучит в стену из-за шума. Его отец, алкоголик Тан, прячет под половицей конверт с фотографией женщины в военной форме — её лицо исцарапано ножом. Однажды Прапха, разбив бутылку об асфальт, хрипит Нисe: *«Если ты не уйдешь, я сожгу всё дотла!»*, но уже наутро тащит ей корзину манго, как
Зои, в оранжевом комбинезоне с оторванным карманом, ковыряла паяльником в реакторе третьего энергоблока. Над ней гудела вентиляция, сломавшаяся на прошлой неделе. Марк, перекидывая кабели через плечо, споткнулся о ящик с запасными клапанами: «Доктор Кратер опять забыл, что мы не курьеры? Ему бы эти схемы в скафандре таскать». В обсерватории, где стекло купола треснуло от перепадов температуры,
