Фрэнки, 28-летняя бармен из Чикаго с татуировкой совы на запястье, застряла в аэропорту О’Хара из-за отмены рейса в Майами. В Starbucks она толкает дверь плечом, держа латте с корицей, и натыкается на Джека — 34-летнего архитектора в сером пальто, который пытается объяснить по телефону, почему опоздает на презентацию проекта. *«Кафе тут вообще есть, кроме этого?»* — бросает она, вытирая пролитый
Анна копаласъ в шкафу с зимними вещами, пытаясь найти старый свитер, когда наткнулась на коробку из-под обуви. Внутри — пачка писем 90-х, фотография молодого мужчины в косухе у «Жигулей» и ключ от почтового ящика. «Кто этот тип?» — спросила она мать, пока та резала огурцы для рассольника. Мать выронила нож: «Твой отец. Не жди правды — всё сгнило давно». Вечером Анна втихаря поехала на вокзал, где
Аня, 23 года, работает в круглосуточной пельменной на окраине Варшавы. Ее смены заканчиваются в четыре утра — домой идет пешком, чтобы сэкономить на трамвае, курит дешевые сигареты с ментолом. В пятницу, пока пересчитывала сдачу, в зал вошел мужчина в потрепанной летной куртке: «Можно кофе и что-нибудь… неземное?» — усмехнулся. Назвался Мареком, но документы в его бумажнике показывали другое имя
Алиса, 28 лет, швея из Костромы, три вечера в неделю подрабатывает в кафе «Дубки». Там и сталкивается лбом с Люком — рыжебородым фотографом из Лиона, который ищет розетку для ноутбука. «Здесь… э-э… электричество?» — тычет он в стойку пальцем в чёрной перчатке. Она смеётся, протягивает удлинитель из-под прилавка, где валяются обрывки ниток и упаковка «Белочки». Через неделю он приносит ей
Лорен, 28 лет, каждое утро наливает овсяное молоко в кофе для клиентов своего крошечного кафе «Мельхиор» в Квебеке. За углом, в антикварном книжном магазине, она натыкается на Элиаса — рыжебородого учителя литературы, который вечно теряет очки в стопках потрёпанных романов. «Вы снова забыли расплатиться за Достоевского», — бросает она, протягивая ему чек. Он смеётся, доставая из кармана смятый
В Рио-де-Жанейро, на улице с треснувшим асфальтом и запахом жареных *пасте́йс*, 32-летняя Клара вытирает прилавок в семейной пекарне. Её сестра, Жулия, в рваных джинсах и с сигаретой за ухом, грузит коробки с *пингado* в раздолбанный фургон. «Ты опять забыла оплатить свет? — бросает Клара, разминая тесто. — Мама уже третью неделю спит при свечах». Жулия хрипло смеётся: «Зато экономия на
Кирилл, водитель грузовика с выгоревшей татуировкой дракона на предплечье, жевал булку с маком, пока колеса фуры выбивали ритм по треснутому асфальту трассы М60. В кабине пахло старым одеялом и бензином. На подстаканнике валялись крошки, а на лобовом стекле — паутина трещин от летящего щебня. Зазвонил телефон: «Ты где? Опять на заправке торчишь?» — голос Светы, сестры, срывался на фальцет. Кирилл
Олег, водитель киевского трамвая №14, обнаружил, что его дочь Аня покрылась сыпью после купания в Днепре. Он собрал пробы воды в пустые бутылки из-под кваса, отнес их в санстанцию на Подоле. «Документы на отбор есть? Лаборатория аккредитована?» — спросила женщина в синем халате, даже не подняв головы. Вечером Олег разбил кулаком стекло в подъезде районной управы, оставив на стене надпись
Элиф, студентка-архитектор, каждую ночь просыпается в поту от одного и того же сна: узкая улочка в районе Балат, покосившаяся дверь с медной ручкой, запах жареных каштанов. Днем она находит это место случайно, забирая кофе в закутке у бармена Али, который молча протягивает ей старую фотографию — на ней женщина в платье 1940-х стоит у того же дома. "Ты знаешь, что это за место?" — Элиф
Лейла, 23-летняя бариста из Ванкувера, каждое утро чинит сломанную кофемашину в кафе *BitterSweet*, пока владелица, тётя Марта, ворчит на неё за перерасход ванильного сиропа. В четверг, когда Джейкоб, студент-архитектор с татуировкой совы на запястье, случайно пролил латте на её единственный свитер, она бросила: *«Теперь ты мне должен минимум три капучино»*. Тем временем её младшая сестра София,
Вероника, 23 года, живет в Екатеринбурге в хрущевке с облезлым подъездом. Каждое утро она протирает запотевшие окна в «Каравае» — круглосуточном магазине у метро. Мать, Нина Семеновна, работает на заводе «Уралмаш», после смены кашляет в платок с желтыми разводами. «С вас 120, сдача из ящика», — бросает Вероника мужику в рваной телогрейке, который тянется за дешевым портвейном. Вечером звонит
В Лагосе Амина, 28 лет, водит мопед по утрам, развозя горячий *агбо* (кукурузную кашу) клиентам из района Икеджа. На рынке Алаби она сталкивается с Джеймсом, 32-летним афроамериканским фотографом, который снимает выцветшие вывески лавок. «Ты снимаешь грязь вместо людей?» — смеётся Амина, поправляя *геле* (платок) на голове. Джеймс показывает ей кадр старухи, торгующей сушёной рыбой: «Вот человек
