Николай, сварщик из пригорода Жмеринки, находит на кухонном столе смятую записку: *«Не ищи. Всё равно не поймёшь»*. Ручка замерла на слове «Марина», чернила расплылись. Он шарит по шкафам — пропал её синий чемодан с наклейкой аэропорта Шереметьево. Соседка Ольга, вынося ведро с луковой шелухой, бурчит: «Вчера видела, как она садилась в грузовик с польскими номерами. Водитель в кепке «Славутич»
В дождь на автостраде под Лос-Анджелесом Джейк Торн, бывший каскадёр с шрамом через левую бровь, тормозит свой потрёпанный пикап перед заброшенным мотелем. В бардачке — конверт с фотографиями пожилой женщины в чёрном платье, найденный в треснувшем сейфе на съёмочной площадке. «Ты даже не знаешь, что копаешь», — хрипит в трубку мужчина, пока Джейк выковыривает из шины ржавый гвоздь. Параллельно в
Джейк, пятнадцатилетний механик-самоучка, находит в ящике с инструментами отца потёртый блокнот с координатами 40°42'19"N 74°00'43"W — заброшенная станция под мостом Тонка. Вместе с Миа, соседкой-фотографом, которая целыми днями снимает ржавые вагоны, они пробираются через заросший плющом тоннель. «Тут даже воздух старый», — бормочет Миа, поправляя объектив. Внутри находят
Алексей Гордеев, бывший инженер, пятый день пытается не трогать бутылку с самогоном, спрятанную за холодильником в хрущёвке на проспекте Науки. Его жена Марина, в застиранном халате, пересчитывает мелочь из жестяной банки: «На Саше новые кроссовки, а ты опять в запой?» Дочь Катя, 15 лет, красит ресницы в ванной, громко включает рэп — стук басов смешивается с криками соседей через тонкие стены.
Ли Сяо, студент третьего курса в Чэнду, каждое утро покупал *баоцзы* у ларька возле метро «Цзиньцзян». Его мать, Ли Фан, лежала в больнице с циррозом, а отец пропал десять лет назад после ссоры из-за долгов. В четверг, засыпая над учебником по квантовой механике, Ли обнаружил себя в комнате с синими стенами и плакатом Nirvana — его собственная квартира, но в другом мире. «Ты опять не вынес
В Бадринатхе, городе, где улицы пахнут цветами марари и топлёным маслом, Ваидхи в синем сари с выцветшей каймой разгружает мешки с рисом у лавки дяди Шанкара. Её руки в коричневых узорах от хны дрожат — вчера опять ссора с отцом из-за долгов. Рядом Бадри, сын владельца хостела для паломников, в белой рубашке с закатанными рукавами, таскает ведра с водой из Ганги. «Эй, новенькая, — кричит он, —
Лена, 23 года, каждое утро открывает цветочный ларек возле станции метро «Грант-авеню». Ей помогает сосед-студент Томми, который тайком подкладывает в её рюкзак бутерброды с арахисовым маслом. «Ты опять забыла поесть», — бормочет он, когда она замечает еду. В четверг, после смены, Лена забирает младшую сестру Элли из школы для глухих — та рисует в блокноте тюльпаны, которые никогда не видела.
Джану, 27 лет, клерк в страховой компании, снимает однокомнатную квартиру в Бандре. Кабир, 30, архитектор-фрилансер, арендует студию с видом на забитую авторикшами улицу. Они встречаются через Tinder — первое свидание в кафе «Мохаве», где вентилятор гудит громче официанта. «Ты точно не женат?» — спрашивает Джану, ковыряя ложкой пенку на масала-чае. «Проверишь мой паспорт?» — Кабир достаёт
Марина, учительница младших классов из киевской школы №143, в потертой коричневой кофте, три дня прятала от директора квитанции за коммуналку. Её брат Андрей, водитель маршрутки, пришел к ней вечером с синяком под глазом: *«Слушай, там эти… с автовокзала. Говорят, еще неделя, и колеса снимут»*. На кухне, где пахло подгоревшей гречкой, Марина пересчитала общую зарплату в конверте — 8500 гривен. На
Соён, студентка-заочница с потёртым рюкзаком, втискивается в микроавтобус с табличкой «Seoul → Jeju». Гид Минхо, парень в мятом поло с логотипом агентства, нервно пересчитывает пачки ваучеров. «Ким Джинсу опять опаздывает?» — бормочет он, вытирая пот со лба салфеткой с запахом дезинфектанта. В салоне уже сидит пожилая пара с термокружками кимчи и мужчина в костюме, печатающий что-то на ноутбуке.
Даниил, слесарь с завода «Уралмаш», каждый вечер задерживался у проходной, чтобы купить пачку «Беломора» у бабки Зои. Однажды заметил Алису — новую лаборантку из химцеха, которая роняла пробирки с реактивами, пока пыталась открыть замок велосипеда голыми руками на морозе. «Держи, — протянул он ей свои рабочие перчатки, заляпанные машинным маслом. — Тут минус двадцать, а ты в трикотажных». Она
Степан, механик из портового городишка под Феодосией, каждое утро ковырялся в моторе сгоревшей «Волги», пока пальцы не чернели от мазута. Ольга, его жена, в это время вытирала меловую пыль с рукавов кофты после уроков в полупустой школе — дети разъехались, остались только сын рыбака да близнецы из семьи виноградарей. Вечером у ларька «Морячок», где продавали пересоленные чебуреки, Степан тыкал
