Хесус Менантико поправляет кожаный браслет с выцветшей надписью *Familia*, пока грузит свёртки в потертый фургон у гаража на окраине Эль-Пасо. Его брат Эстебан, затягиваясь "Lucky Strike", тычет пальцем в карту: *"Через пустыню? Там каждый камень – коп. Возьмём старый маршрут, через скотобойню"*. В Сьюдад-Хуаресе их ждёт Роза, бывшая медсестра, которая прячет груз под полом
Макс тащит треснувший чемодан по лестнице пятиэтажки, спотыкаясь о разбитые плитки. Вова, в растянутой футболке с пивным пятном, пытается впихнуть диван-книжку в дверной проём: *«Двигай левее, блин! Справа шкаф мешает»*. На кухне с отслоившимся линолеумом они находят пачку старых счетов за газ и ржавый чайник. Вечером сосед снизу стучит шваброй в потолок — Макс включает колонку на полную, крича в
Лена Фогель, журналистка из берлинского районного издания, копается в архивах городской полиции. Её коллега Томас, химик-любитель, находит в пробах воды из Шпрее следы редкого соединения — цианистый бензол. «Пахнет миндалем, как в детстве у бабушки, когда пекла торт», — бормочет он, переливая жидкость в пробирку. Лена замечает, что все пропавшие женщины — работницы заброшенного завода «Хемико»,
В старом квартале Киото заведение с вывеской «Аояма» открывается ровно в семь. Хозяйка Юки, в засаленном фартуке, ругается с поставщиком риса: «Опять подсунул несвежий товар — вчера три порции вернули!» На кухне повар Хироси, бывший рыбак с Окинавы, чистит кальмаров, бросая щупальца в миску для бульона. По четвергам сюда заходит старик Такеши — заказывает рамен с двойной порцией свинины,
Лара, медсестра из манильской горбольницы, натыкается на труп мужчины в переулке за лавкой *pansit*. Ноги жертвы обмотаны рыболовной сетью, в кулаке – потёртая монета 1987 года. «Опять этот запах… ладана смешанного с гнилью», – бормочет она, замечая, как Карлос, детектив в мятом пиджаке, ковыряет ножом грязь под ногтями. «Третья жертва за месяц. Все – с монетами, все – в радиусе двух километров
Юкико Накадзима, пятнадцати лет, живет в крохотной квартире на окраине Токио с попугаем-арой, который то и дело кричит: *«Сундук под фонарем!»* — единственное наследство от отца-вора, исчезнувшего три года назад. По вечерам она пробирается в закрытый архив городской библиотеки, где среди пыльных папок находит его дневник с зарисовками ловушек и координатами тайника в районе Синдзюку. Утром, пряча
Эмили Карвер, детектив с привычкой жевать мятные леденцы, наткнулась на коробку с письмами в красных конвертах, заваленную под старыми квитанциями на чердаке почтового отделения Уиллоу-Крик. Каждое письмо помечено датами 1987 года и адресовано «Тому, кто найдёт». Джейкоб Реннер, её напарник в поношенной кожаной куртке, перебирал конверты, щурясь сквозь очки со сколотой линзой: «Ты уверена, что
Лена, младшая медсестра из Вайсберга, нашла тело в озере возле старой мельницы. На трупе — рыжий шарф, как у ее сестры Кати, пропавшей пять лет назад. В кармане пальто — ключ от заброшенной гостиницы «Эдельвейс». «Ты вообще спала?» — спросил Маркус, шеф полиции, когда она принесла фотоаппарат Кати с пленкой, на которой засвеченное лицо мужчины в черном плаще. В кафе на Hauptstraße Лена
Джейкоб сидит на ржавой бочке возле ларька с курами-гриль, жует кусок хлеба, смоченный в соусе. Его сестра Нома тычет пальцем в квитанцию за свет: «Ты опять проиграл наши деньги?» Она втирает пятно от карри на футболке, смотрит на разбитый забор, за которым шумят соседские дети. На столе — рассохшаяся деревянная ложка, подарок матери. Джейкоб бормочет: «На этот раз точно отыграю», но сам знает —
Оксана, 23 года, в рваной куртке с пятном мазута на рукаве, чинит старый «Запорожец» в гараже за домом. Ее мать, Марьяна, в платке и фартуке, стучит по замерзшему окну: «Соседи опять языками чешут — брось ты эти железяки, выйди замуж нормально!» Девушка, вытирая лоб гайкой, бросает в ответ: «Пусть своих коров доят. Мне тут движок на три цилиндра интересней». По вечерам, пока отец-шахтер спит под
Анна, пекарь из булочной на улице Эолу, каждое утро замешивала тесто, пока раскаленные угли в печи шипели от капель воды. В пятницу, когда запах миндаля от *курабье* стал особенно густым, она услышала шепот: *«Δεν είμαι μόνη εδώ»* — "Я здесь не одна". Тени на стене склада шевелились без источника света. В тот же день Никос, таксист с прокуренным голосом, вез мужчину в помятом костюме до
Антуан Верлак, ветеран Иностранного легиона с шрамом через левую бровь, возвращается в Марсель после восьми лет в Чаде. Его мать Марго, владелица дымной портовой таверны *Le Vieux Fusil*, встречает сына фразой: «Думала, твою урну привезут». В рюкзаке у Антуана — медальон с фото девушки-туарег и три блокнота с шифрованными записями. По вечерам он чинит старый мопед «Peugeot 103» в гараже, пахнущем
