Юсинсукэ, врач из Эдо, приезжает в деревню у подножия горы Фудзи. В хижине с прогнившей соломенной крышей он осматривает крестьянку, чья кожа покрыта синими прожилками. «Сначала дрожь, потом глаза белеют», — бормочет старик Гэнсукэ, указывая на треснутый кувшин с мутной водой. За деревней Юсинсукэ находит труп рыбака: изо рта торчат тонкие, как иглы, кости. В кармане у мертвеца — смятый листок с
Эмилия Розье, младшая дочь разорившегося винодела, приезжает в родовой замок Шато-де-Люмьер в Провансе после смерти тети-графини. В спальне с обоями цвета запекшейся крови она находит письма 1873 года: тетя переписывалась с местным аптекарем о «беспокойных снах» и «шорохах в восточном крыле». Садовник Луи, перекапывая ржавый колодец, рассказывает: «Вчера видел ее — белую, как мел, шла вдоль стены
Антон вытер остатки грима салфеткой, оставив на столе размазанные полосы коричневого и бежевого. В гримерке пахло лавандой от старого одеколона и пылью из вентиляции. На зеркале с трещиной в углу висела записка: *«Ты опять забыл ключи. Жду у заднего входа. Лида»*. Он смял бумагу, сунул в карман пиджака с оторванной пуговицей. Из коридора донесся смех актрис — обсуждали, как Светка из бухгалтерии
Артём, младший следователь из Бреста, приезжает в деревню Глухая Старина после исчезновения брата-архивиста. В старом доме с облупившейся зелёной краской находит его записи: вырезки о ЧК 1920-х, фото полуразрушенной башни с зарешеченными окнами. Местный дед Ефим, поправляя картуз, бормочет за столом в избе: «Твой Кирилл копался, где не надо. Замок тех щупать не велели — там голоса ночью, как
Никола, лениво разминая глину в мастерской на окраине Милана, спорит с Лучией о смысле «нового реализма». «Ты лепишь бюсты богачей, а говоришь о революции», — бросает она, затягиваясь сигаретой без фильтра. Он срывает с мольберта эскиз обнажённой фигуры — это Владо, хорватский моряк, который таскает им дешёвое вино из порта. К вечеру троица едет на мотоцикле «Moto Guzzi» через промзону,
Михал Володыевский, низкорослый шляхтич с усами в стрелку, чистил клинок у походного костра. Рядом Кетлинг, его друг-наёмник из Шотландии, ковырял ножом засохшую грязь на сапоге: «Опять эти проклятые степи… Лучше бы в Кракове сидели, под вино да под скрипки». За стеной крепости Каменец слышался лязг телег — горожане готовились к осаде. Баська, жена ротмистра Нововейского, принесла им чёрный хлеб
Йорик, пятнадцатилетний парень из Роттердама, каждое утро чинил старый велосипед у канала, пока его соседка Лиза не подкидывала ему бутерброд с селедкой. «Опять цепи слетают?» — кричала она, перегибаясь через перила балкона. Вместо ответа он показывал ей ржавый ключ, найденный в дедушкином сундуке: на нем была гравировка *«Oosterschelde, 1953»*. Днем они пробирались на заброшенную дамбу, где под
В портовом городке под Архангельском, где ветер с Белого моря рвал выцветшие шторы в домах рыбаков, механик Семен Воронин чинил патефон в каюте сухогруза. Его пальцы, испачканные в машинном масле, дрожали — вчера боцман Федор Чижов нашел в трюме ящики с консервами вместо запчастей. «Ты ж комсомолец, Сенька, — шипел Федор, прижимая его к ржавому иллюминатору. — Кто консервы спиздил?» Воронин
Таранис, молодой кузнец из племени бойев, чинил разбитый щит в своей мастерской у реки Берунка, когда в земле у порога нашёл римский кинжал с выцарапанной меткой VII легиона. Его сестра Эйрин, разбирая шерсть для ткацкого станка, заметила дым от сигнальных костров на холмах: «Совет старейшин проигнорирует это, как в прошлый раз», — бросила она, завязывая узелки на шнурах амулетов. Таранис,
Джейкоб Рид, военкор с шрамом через левую бровь, застревает в Киеве после взрыва моста Патона. Вместо эвакуации он снимает на старый Nikon раненого мальчика, который тащит плюшевого медведя без лапы. В Лондоне Эмили Шоу, бывшая студентка-программистка с хроническим недосыпом, расшифровывает перехваченный файл в подвале офиса на Бейкер-стрит: «Проект «Серая зона» — 48°30’N, 32°15’E». Ее начальник,
В Александрии, под мраморными колоннами дворца, царица Клеопатра (озвучка — Мидори Цукиока) спорит с советником Аполлодором о налогах. Тот предлагает повысить сборы с рыбаков, но она прерывает его, разбивая гранатовый кубок о мозаичный пол: «Ты хочешь, чтобы Рим услышал наши крики с берега?» Тем временем её младшая сестра Арсиноя, в серебряных браслетах, тайно встречается с римским легатом Гаем в
Юзеф Ольбромский, раненый в бедро во время стычки с казаками, прячется в заброшенной мельнице под Сандомиром. Его находит местный мальчишка, Стась, тайком приносящий хлеб и газеты с перечнем казнённых. Через три дня крестьяне перевозят Юзефа в усадьбу Нове-Бжеги, где хозяйничает Сабина Ленцкая — двадцатилетняя вдова в чёрном платье, пахнущем дымом и лавандой. Она перевязывает гнойные раны
