Лиам, 34 года, оператор дробильной машины на заводе по переработке пластика в Пайн-Ридж, штат Огайо, замечает зеленоватые пятна на ладонях после ночной смены. Его соседка Эмили, социальный работник с постоянно потрескавшейся помадой, в тот же день выслушивает жалобы двух подростков из своего района на странные мигрени и металлический привкус во рту. В закусочной *Marty’s Diner* Лиам, разглядывая
Лив, 27 лет, чистит треску на заводе в Тромсё, когда приходит смс от Эйнара: *«Архив в Умео нашел папку с меткой «Х.Гольдман». Поедешь?»*. Она вытирает руки о фартук, пахнущий рыбой и льдом, вспоминает отца — тот исчез в 90-х после командировки в Швецию. Эйнар, ее сводный брат, инженер на нефтяной вышке, названивает каждый вечер, пока пьет кофе с бренди. *«Если он сотрудничал с немцами, мы оба в
Эдди Морроу, слесарь с завода «Грант-Стил» в Питтсбурге, коптил кожаную куртку в цеху, пока механик Сэм Брикер толкал его локтем: «Слышь, старина, Фрэнки из третьей смены слинял с конвертом — у Клеменса опять касса пустая». Эдди, вытирая ладони об промасленный фартук, пробормотал: «Марта завтра в клинику — без пяти баксов ей грош цена». На проходной надсмотрщик Карлсон, жуя табак, выкрикивал
Лайла, рыжеволосая художница-фрилансер, снимает комнату над кафе *Java Haze* в районе Миссии в Сан-Франциско. Каждое утро она спускается в зал, заказывает капучино с корицей и рисует скетчи на салфетках, пока владелец кафе, бородатый Марко, ворчит про пятна от акварели на столешнице. В четверг, когда сломалась стиральная машина в прачечной на 24-й улице, она столкнулась с Тео — молчаливым
Элинор Грейвс, младший архивариус в лондонской библиотеке Сент-Бартоломью, случайно натыкается на переплетённый дневник 1789 года с пометкой *"Для тех, кто осмелится услышать"*. На страницах — история двух сестёр, Агаты и Лилиан Моркрофт, утонувших в Темзе в одну ночь. Записи прерываются детальным описанием ритуала с лепестками чертополоха и медными колокольчиками. Вечером, разбирая
Амината, стройная девушка в выцветшем желтом платке, рылась в железном сундуке отца на чердаке дома в квартале Медины. Среди пыльных карт Малийского нагорья она нашла конверт с билетом в Париж и обрывком письма: *"Если меня не станет, ищи артефакт в районе старого порта — там, где продают соль из Тимбукту"*. На следующий день, за столиком кафе *La Terrasse Bleue*, она тыкала вилкой в
Сяо Фэй, пятнадцатилетний паренёк с облупленными ногтями от постоянных тренировок, таскает воду из колодца в деревне Шуйлинь. Каждое утро — одно и то же: разжечь печь в хибаре мастера Чэня, растереть ему спину мазью с запахом камфоры, отрабатывать стойки на скользких от росы камнях. «Если упадёшь в бою — не встанешь», — бубнит Чэнь, поправляя бамбуковый шест у Сяо под коленями. Вечерами парень
В деревне под Джайпуром Сурадж Шарма, сын владельца мраморных шахт, женится на Сантари — девушке из семьи прачек. Она приносит в их белый особняк с колоннами не только узелок с потрёртыми сари, но и привычку мыть полы с лимонной коркой. «Зачем ты это делаешь? У нас есть слуги», — хмурится Сурадж, задевая ногой жестяное ведро. «Чистота не в блеске плит, а в запахе дома», — бросает она, выжимая
В Шервудском лесу Робин, бывший дворянин с шрамом над бровью, собирает банду: Марион в потертом плаще, Маленький Джон с топором за поясом, брат Тук, вечно жующий краюху хлеба. Они грабят обозы шерифа Ноттингема — бочки с зерном, мешки монет с королевской печатью. "Делим поровну, но сначала — вдовам у мельницы," — Робин бросает мешоок серебра мальчишке-гонцу. Засады устраивают у Просеки
Арджун Малик, 28-летний инженер из трущоб Дхарави, чинил сломанный холодильник в мастерской отца, когда в дверь ввалился старик в рваном пиджаке. «*Мародёрские корпорации выжгли мой институт дотла,* — хрипел он, суя Арджуну флешку с чертежами, — *эта штука остановит их. Собирай, пока не поздно.*» Через час старика сбил грузовик на перекрестке Локхандвала, а Арджун, разбирая файлы, обнаружил схему
В Марселе, на узкой улице возле Старого порта, Люк Бержерон, бывший следователь с шрамом над бровью, торгуется с рыбаком за корзину мидий. «Ты опять вляпался в дерьмо, Люк?» — хрипит рыбак, затягиваясь сигаретой. Люк молча забирает покупку, пряча под пальто конверт с фотографиями: на них мэр города, Жерар Фабр, в обнимку с местным наркобароном. Дома, в квартире с отслаивающимися обоями, дочь
Эстер, Лив и Роза копошатся в старом доме с синими ставнями на окраине приморского городка. Эстер, в промасленной куртке, целыми днями возится с двигателями в отцовской мастерской — пытается восстановить ржавый Volvo 240, который он так и не доделал. Лив, инструктор по йоге, спорит с Розой, художницей-неудачницей: «Ты опять потратила последние кроны на холсты? Папа оставил долги, а не галерею».