Виктор, худой парень в очках с треснувшей дужкой, подрабатывает ретушером в фотоателье на Лермонтовском проспекте. По вечерам рисует углём на обороте обоев — остатки от заказов маляров-алкоголиков с соседней стройки. В кармане пальто носит потрёпанный блокнот с надписью «Госметрология, 1962», куда записывает диалоги из трамвая. «Ты слышала, Вальку из пятого подъезда в психушку забрали? Говорит,
Лейла, 22 года, моет чашки в кафе *Drip & Grind* на углу 5-й улицы в провинциальном Эштоне. Вчерашний разговор с Эмилио, ее братом-близнецом, крутится в голове: *«Билеты в Нью-Йорк уже куплены. Через три дня. Решай — едешь со мной или остаешься с отцом?»* Она разглядывает трещину на ручке кружки — та самая, что официантка Миа разбила на прошлой неделе, споря с шефом о графике. В кармане
Эрих Браун, седой ветеран с шрамом на щеке, каждое утро вытирал стойку кафе у КПП «Чарли», пока его дочь Лена, в растянутом свитере поверх джинс, замешивала тесто для штоллена. В зале с потрескавшимся витражом «Верблюд в пустыне» толпились студенты с конспектами, обсуждавшие Хабермаса, и пожилые женщины в платках, шептавшиеся о подорожании маргарина. Запах жареных карривурст смешивался с горечью
Луиза Троттер, бывшая горничная с рыжими волосами, заправляет отелем на Бентик-стрит в Лондоне. Ее кухня — место споров: повар Мерседес роняет нож, когда Луиза кричит: «Суфле осядет — вылетишь без пенни!». Гости в бархатных креслах — герцог Стортон, который шепчет ей: «Ваш паштет лучше, чем в Париже», но она отмахивается, поправляя фартук. По утрам разбирает счета, считая каждую шиллинговую
Арман, инженер-энергетик с облупленными тату на пальцах, каждое утро объезжает подстанции вдоль старой ЛЭП, тянущейся от Еревана до границы. В рюкзаке — схема 1992 года с пометкой *«Резервная ветка — не вводить в эксплуатацию»*, найденная в архиве после смерти отца. «Ты в курсе, что эти кабели до сих пор под напряжением?» — он бросает папку на стол начальника, указывая на красные метки. Тот,
В старом гараже на окраине Хуареса Рафаэль «Эль Сури» Мендоса находит ржавый ствол Colt 1911 под грудой промасленных тряпок — та самая пушка, которой год назад застрелили его брата Карлоса. След ведёт к Ларе, бывшей любовнице Карлоса, торгующей фальшивыми визами из трейлера возле моста Санта-Фе. «Ты знала, что он придет за мной?» — царапает Рафаэль ножом по столу, пока она дрожит в углу. Вспышка:
Лайза Мендоса, 17 лет, после школы задерживается у заброшенного элеватора на окраине Фресно. Её старший брат Томми, механик из гаража «Санрайз», неделю не выходит на связь. В рюкзаке у Лайзы — его потрёпанный блокнот с пометкой «Стройка №4» и схемами вентиляционных шахт. В кафе «Долорес» она сталкивается с Исааком, парнем из параллельного класса, который развозит пиццу на скутере. «Твой брат брал
Луиза, 27 лет, парикмахер из Арля, нашла потрепанный конверт в булочной на Rue des Oliviers, когда покупала круассаны с миндальной начинкой. На углу, возле велосипедной стойки, она столкнулась с Антуаном — ветеринаром, который развешивал объявления о пропаже рыжего терьера. «Вы не видели собаку с синим ошейником? Там гравировка — „Жюль“», — спросил он, поправляя очки. Они пошли через крытый
В деревне Нараямпур на юге Индии Мутхурамалингам, худощавый парень в выцветшей рубашке, копается в земле возле хижины с треснувшими стенами. Его сестра Кавита, заклеивая дыру в крыше пальмовыми листьями, кричит: «Мутху, проверь ловушки у реки — крысы опять пролезли». По дороге, усыпанной красной пылью, он спотыкается о железный амулет с трезубцем, зарытый под корнями баньяна. Друг детства Раджу,
Лейла Гарсия, детектив из Майами, приезжает в родной прибрежный городок Санта-Люсия после того, как её отец Карлос, рыбак, найден с перерезанным горлом в лодке. В сарае за домом, пахнущем ржавчиной и старыми сетями, она находит спрятанную под ящиком с гвоздями записку: *«Ты следующий»*. Её младший брат Марко, который три года назад ушел из семьи, сидит на кухне, разминает в руках банку пива и
Мэйси Грин, 23 года, работает в полуразрушенном гараже на окраине Ливерпуля. Она чинит старый мопед, украденный из соседнего двора, когда к ней подходит Деклан О’Нилл, 45 лет, владелец мастерской. Его руки в масляных пятнах, на лацкане пиджака — значок профсоюза докеров. «Ты опять без перчаток, — бросает он, кивая на её обожжённые пальцы. — Завтра будешь грузить ящики в порту. Плачу наличными».
Марк Дуваль, аналитик из женевского банка с потёртым кожаным портфелем, обнаружил в налоговых отчётах клиента — фармацевтической компании — счёт на 4,5 миллиона франков. Он позвонил Люси, своей сестре-близнецу, которая в это время меняла капельницу пациенту в цюрихской больнице: «Смотри, тут код 457-В… Это же оплата за те клинические испытания, где люди погибли?» На кухне их съёмной квартиры,