Элиас продирался через заросли крапивы, обходя треснувшую бетонную плиту с торчащей арматурой. Кайра, смахнув пыль с потрескавшейся карты, тыкнула пальцем в перечеркнутый маркером район: «Здесь должен быть бункер. Твой «надежный источник» уже дважды нас подводил». В рюкзаке за спиной Элиаса звякнули банки — вчерашняя добыча с заброшенного склада, пахнувшего гниющим картоном. Они обошли ржавую
Лиам, бывший архитектор из Бостона, купил полуразрушенный особняк XIX века в прибрежном городке Рокпорт. Его сестра Эмили, реставратор по дереву, приехала помочь: «Ты уверен, что крыша выдержит еще одну зиму?» — спросила она, счищая плесень с дубовых панелей в гостиной. В подвале они нашли коробку с письмами 1923 года, адресованными некой Кларе Хартман. Лиам, разбирая счет за поставку кирпичей,
В загородной вилле под Турином собираются девять человек. Марчелло, адвокат с привычкой теребить цепочку часов, получает письмо от покойной клиентки с просьбой «защитить правду». Адриана, вдова в чёрном крепдешине, приехала из-за обещания встретить старого друга, но находит только Луку — водителя грузовиков, который клянётся, что его наняли для «ремонта ворот». Хозяйки нет. В гостиной пахнет кофе
Лайам Картер, 28-летний фотограф из Ванкувера, три месяца не брал в руки камеру после провальной выставки. Он снимал детские утренники и рекламу местного паба, чтобы оплачивать съёмную квартиру на улице Робсон, где по утрам соседи сверлили стену. Его агент Марта, затягивая сигарету в офисе с липким от кофе столом, бросила: «Твои фото — как обои в больнице. Даже кот Синди на них зевает». Лайам,
Лиам Картер, 17 лет, развозит суши на потрёпанном велосипеде по дождливому Ванкуверу. В мусорном баке у закусочной «Мако» он находит фотоаппарат Nikon F3 с потёртым ремнём и плёнкой, на которой засвечены силуэты людей. После щелчка затвора в его левом глазу возникают вспышки — например, в переулке за аптекой он замечает тень женщины в плаще 80-х, хотя вокруг никого. «Ты тоже их видишь?» — хрипит
Саори Каруидзава, 24 года, каждое утро протирает пыль с чёрного портфеля перед выходом в токийский банк на улице Гиндза. В офисе с зелёными лампами и пепельницами на столах она сортирует чеки, слушая сплетни коллег о повышении Мицуо из кредитного отдела. «Кофе снова холодный», — бросает она секретарше Аяко, пряча под стол потрёпанный блокнот со стихами. По вечерам Саори надевает белый фартук с
Марк, 45 лет, механик из автосервиса «Гараж на 5-й», каждое утро начинает с кофе из пластикового стаканчика и подкаста о нейтронных звездах. Его дочь Лиза, 17, красит ресницы в школьном туалете, пока одноклассники обсуждают ее TikTok-канал с косплеями на аниме. «Брошу школу, пап. У меня уже 50К подписчиков», — говорит она за завтраком, размазывая тост с авокадо. Марк молчит, чинит Honda Civic
Витька, пятнадцатилетний паренёк с шрамом над бровью, попадает в интернат под Свердловском. Его сосед по спальне — Сашка, коренастый пацан с выбритыми висками, вечно жующий пайку чёрного хлеба. После отбоя, когда воспитатель Геннадий Петрович гасит свет, Сашка тычет Витьке ржавый гвоздь: *«Спрячь. Завтра в мастерской пригодится — турбинки снимать будем»*. Утром в столовой Витька роняет миску с
В коммуналке на улице Горького вечно пахло жареной капустой. Дядя Миша, сварщик с завода «Красный пролетарий», за обедом тыкал вилкой в селёдку и бубнил: «Вчера Семён опять в вытрезвитель загремел — милиционеру борщ в фуражку вылил, пока тот на стенку лез». В соседней комнате студентка Оля переклеивала обои газетой «Правда», слушая, как Нина Петровна ругается через стенку: «Кто опять мою
Люка вытирает стойку в кафе на улице Лепик, разглядывая трещину на зелёной плитке, которую так и не заменили. Элен врывается с мокрым зонтом, оставляя следы на полу из-под которого торчит провод от давно сломавшейся кофемолки. «Опять дождь превратил холст в акварель, — бормочет она, снимая берет с рыжими прядями. — Дашь эспрессо и тот странный круассан с розмарином?» Он молча кивает, замечая
Люси, архивариус в муниципальной библиотеке Парижа, случайно наталкивается на потрепанный дневник 1943 года, засунутый между стеллажами с налоговыми отчетами. На странице с пятном от вина — список из семи псевдонимов: *«Жюльен»*, *«Марго»*, *«Ворон»*. В метро она сталкивается с Тео, студентом-программистом, который неделю следит за ее маршрутом. «Ваша бабушка работала на Rue des Rosiers в 80-х? —
Витя, пацан лет пятнадцати, врывается в старый дом у церкви в деревне под Питером, спасаясь от соседа, чье окно он разбил мячом. Внутри натыкается на Паисия, седого старика в выцветшей рясе, который молча чинит ту самую раму, аккуратно выковыривая стекло стамеской. «Бегать будешь — ноги сотрешь, а вину не смоешь», — бормочет старик, даже не глядя. Витя, задыхаясь, роняет клюшку для хоккея,
