Джейк Марлоу вернулся в Бейкерсфилд после восьми лет в тюрьме — искал младшего брата Ника, пропавшего после ограбления склада с фармацевтическими партиями. Первым делом заехал в автосервис "Грейс", где Лена, бывшая подруга брата в засаленном комбинезоне, бросила гаечный ключ в ящик: «Твой Ник вляпался в дело с Картером. Тот теперь считает, что вы вдвоем слили его поставки». Вечером
Лив, 23 года, работает в крохотном кафе на окраине Осло, разливает эспрессо и подтирает крошки от булочек с кардамоном. Эйнар, бармен из паба *Vikingen*, вечно пахнет пивной пены и пытается чинить мотоцикл «Кавасаки» 80-х во дворе дома на улице Акерсгата. Их столкновение в супермаркете *Rema 1000* — Лив роет в морозилке упаковку фрикаделек, Эйнар грузит в тележку банки Solo. «Ты вообще знаешь,
Марина, сотрудница приюта, каждое утро обходит дворы, проверяя ловушки для бездомных кошек. В подвале дома на Профсоюзной она находит коробку с мокрыми от дождя котятами, замерзшими у вентиляционной решетки. «Опять замуровали?» — бормочет она, услышав за спиной шаги Сергея, ветеринара в потрепанной куртке. «Пятерых успела вытащить, двоих ищу под трубами», — отвечает он, раздвигая мусорные мешки.
Джейк Бакстер, бывший морпех с шрамом над левой бровью, копошится в гараже на окраине Лос-Анджелеса, разбирая коробки со старыми фотографиями жены. Его дочь Эмили, 14 лет, в рваных джинсах, ставит чашку кофе на верстак: «Опять спал тут?» Он ворчит про дела, но прячет под столом бутылку аспирина. Днём он выслеживает мужика в костюме от Armani, который сливает отходы в канал за рестораном «La
Игорь Плахов, детектив с мешками под глазами от бессонницы, копался в деле Сергея Воронова — бизнесмена, которого нашли в гараже возле «Жигулей» с ножом в груди. На полу — лужа остывшего антифриза, в кармане жертвы — чек из ювелирного магазина на Тверской. Жена Елена, в халате с кофейными пятнами, твердила за чаем с коньяком: «Он обещал вернуться к ужину». Партнёр Дмитрий Семин, жуя устрицы в
Лола вскидывает поднос с остатками клубничного сиропа, когда Джин врывается в кафе через черный ход. «Снова перегорела морозильная камера, — бросает он, вытирая масляные руки о фартук с выцветшим логотипом дельфина. — Босс грозится уволить нас, если к вечеру не раскупят партию эскимо». Лола, поправляя заколку в растрепанных волосах, достает из-под стойки потрепанный блокнот: «Ты звонил Тому из
Мартин водит группы по Британскому музею, пятнадцатый год подряд. Его потёртый блокнот с маршрутами залит чаем — утром пролил, пока торопливо завтракал тостами с мармеладом. «Через пять минут у витрины с часами Харрисона, — бормочет он в рацию, — Сара, где ты?» Сара, практикантка из Лидса, застряла у входа, раздавая брошюры с опечаткой в дате битвы при Гастингсе. «Блин, опять эти карты…» — шепчет
Сергей Воронов, экс-сотрудник ФСБ, сидит на кухне своей хрущевки, разглядывая обгоревший брелок с инициалами «А.К.», найденный в обломках машины, где погибла его жена Анна. Он помнит, как на похоронах к нему подошел сослуживец Дмитрий, прошептав: «Слушай, патруль видел черный BMW X5 без номеров за час до взрыва. Проверь гараж на Ленинградке, 45». Воронов пробирается туда ночью, находит следы
Павел в засаленном комбинезоне ковыряет гаечным ключом заклинивший вентиль где-то между «Парком Культуры» и «Кропоткинской». Рядом Сергей, щурясь под светом фонаря, бурчит: «Опять эти старые трубы – дырявые, как решето. Через месяц всё потечёт, но начальству похер». В тоннеле пахнет сыростью и мазутом, из динамиков доносятся обрывки объявлений о задержках поездов. После смены за пивом в
Эмир Яшар, тридцатилетний актер из Стамбула, моет посуду в турецком кафе «Anatolia Bites» на Сансет-бульваре. Его соседка по общежитию, студентка-кинематографистка Клара, втирает ему: «Твой шанс — кастинг на роль арабского торговца в криминальном триллере. Там ищут «экзотику»». Он приходит на пробы в старом пиджаке, пахнущем рахат-лукумом, и путает реплики из-за шума стройки за окном.
Раджеш Малик, водитель авторикши из переулков Дхарави, каждое утро начинал с перебранки с уличным продавцом самосы. «Снова масло прогорклое, Ганеш! — кричал он, разминая плечо после ночных «заказов» у порта. — Завтра привезу муку сам». Дома жена Прия молча ставила перед ним чай, занавеска из битого зеркала отражала синяк на его щеке — «подарок» от сборщика долгов Амита. В пятницу, когда ливень
Джузеппе, сын трактирщика Карло из Ронколе, в восемь лет чинит поломанный спинет в церкви. "Слушай, парень, — бормочет органист Пьетро Байстрокки, — если не перестанешь трогать инструменты, тебя выгонят". В Буссето купец Антонио Барецци замечает, как юноша переписывает ноты при свече: "Завтра будешь помогать в конторе, но после обеда — занимайся своими аккордами". Милан, 1832: