Лив, шестнадцать лет, находит упаковку теста под раковиной в школьном туалете после третьей задержки. Эмма, её подруга с розовыми волосами и пирсингом в брови, жуёт жвачку, прислонившись к кафельной стене: «Может, просто стресс? У меня тоже раз сбивалось, когда папа с мамой ругались». Лив молча разворачивает инструкцию, пальцы дрожат. Две полоски. После уроков она трясётся в автобусе до района
В старом здании на углу 5-й авеню и 23-й улицы, где полы в студии скрипят от decades of rosin, Эмили Ковальски, 17 лет, протирает зеркало салфеткой, пока другие танцовщицы разминаются. Её сосед по станку, Джейден Торрес, в потёртом свитере с дыркой на локте, роняет: "Слушай, если я сегодня сорву поддержку, старикан Риггс опять запишет меня в failure list". За дверью директриса миссис
В припортовом районе Осло пятнадцатилетняя Лив находит в ржавой урне свёрток с письмами 1943 года, подписанными «Астрид». Её сосед Эйнар, роясь в гараже отца-дальнобойщика, обнаруживает старую карту с отметками возле заброшенной школы в Лиллестрёме. «Тут раньше прятали контрабанду, — бормочет он, разглядывая пятна от бензина. — Отец говорил, что в подвалах до сих пор пахнет керосином». Лив тайком
Хигаки, складской работник с хронической болью в спине от коробок с рыбными консервами, натыкается на ящик без штрих-кода. Этикетка на нём выцвела, остался только иероглиф *санкаку* — треугольник, обведённый красным. "Эту хрень не трогай, — бурчит начальник Танака, разминая сигарету в пепельнице из-под кофе. — Мёртвый груз. Сто лет тут валяется". Ночью Хигаки вскрывает замок перочинным
Ли Вэй, 23 года, каждое утро открывала крошечное кафе возле рынка в Цзюлуне. В дождь к ней зашел Чжэн Хао, 25 лет, студент из Тайбэя — заказал эспрессо с двойной порцией сиропа, оставил на столе мокрую куртку с нашивкой университета Тамкан. «Вы всегда так много сахара кладете?» — спросила она, протирая бокал с разводами. Он рассмеялся, достал из рюкзака потрепанный блокнот с записями на
Син, худой подросток с шрамом на щеке, таскает воду из колодца для старика-земледельца. "Когда мы уйдём из этой дыры?" — бросает он Хё, своему другу детства, который чинит лук у хижины из глины и соломы. После ночной пьянки с бродячими солдатами они решают сбежать в армию Цинь, прихватив краюху черствого хлеба и ржавый кинжал. На плацу новобранцев капрал Рокуми, пахнущий луком и конским
Чен Кай, детектив из отдела по борьбе с наркотиками, сидел в засаде с напарницей Ли Мин у старого дока в районе Абердин. Ветер с залива нес запах гниющих водорослей и мазута. «Ты уверена, что Вонг появится сегодня?» — спросил он, поправляя бронежилет под кожанкой. Ли Мин, не отрывая взгляда от инфракрасного бинокля, бросила: «Его грузовик с фарфором из Фошаня прибыл вчера. В ящиках не статуэтки».
Чжан Чуфань, парень лет двадцати, копался в коробках с барахлом на складе дядиного магазина. Наткнулся на деревянный ящик, забитый старыми монетами и обрывками шелка. Внутри — черная печать с трещиной, пахнущая гарью. "Эту штуку лет пятьдесят никто не открывал", — пробормотал он, протирая пыль рукавом. Печать вдруг впилась в ладонь, оставив шрам в виде змеи. Ночью в переулке за
В больнице на окраине Кракова медсестра Агата в мятом халате с пятном от кофе спешит к инкубатору, где лежит ребенок весом 800 грамм. Её перехватывает Войтек, заведующий отделением, в очках с поцарапанными линзами: "Опять задержали инъекцию? Вы же знаете, у нас нет лишних шприцев". Агата, поправляя сбившийся платок на шее, бросает: "А вы попробуйте объяснить маме Каси, почему её
Сайлас Грин, в прошлом сидевший за вооруженное ограбление, моет полы в полуразрушенной церкви на окраине Редвуда. Его дочь Эмили, 14 лет, находит в сарае гитару с треснувшим грифом — Сайлас прятал ее, чтобы не вспоминать концерты в придорожных барах. По воскресеньям он стоит у реки с потрепанной Библией, читает псалмы рыбакам и бездомным. "Ты думаешь, грязная рубаха скроет, что ты воняешь
В детектива Эмили Карвер из Чикаго внедряют в полицейский участок провинциального Интернешнл-Фоллса под видом аудитора. Она ковыряет вилкой засохший омлет в закусочной «Глория», пока шериф Джейк Харпер, раздражённо щелкая ручкой, объясняет отсутствие прогресса по делу пропавшей бэкпекерши: «Ваши отчёты пахнут латте, а не уликами». Ночью Эмили пробирается в архив через чёрный ход — дверь со
Чарльз «Сонни» Листон, бывший заключенный из арканзасских хлопковых полей, врывается в бокс через подпольные бои в Сент-Луисе. Его кулаки, обмотанные грязными бинтами, ломают ребра соперникам в дымных барах, пока мафиози Джонни Токко не замечает его. «Ты будешь драться за нас, или вернешься копать могилы», — бросает Токко, разглядывая Сонни через пепел сигары. Листон соглашается, но его жена