Лила Картер, 27 лет, переезжает в Редвуд-Фолс — городок, где улицы пахнут хвоей, а по утрам туман стелется над старым мостом. Она преподает биологию в местной школе, живет в съемном доме с облезлыми обоями и ремонтирует протекающий кран своими руками. На ярмарке у реки знакомится с Элайджей Морроу, 34 года, владельцем лесопилки. Он в рубашке с закатанными рукавами, на ладони — шрам в форме
Ли Жоу, курьер из района Чаоян, разворачивает лапшу «Каншифу» в съемной однушке, когда замечает трещину на стене. В ней — деревянная шкатулка с потрескавшимся веером. «Ты уверена, это не хлам?» — Сяо Юй, соседка-студентка, щурится, разглядывая узоры. «Смотри, иероглифы стерлись, а вот дата — 1927. Кому нужна такая подделка?» На следующий день, развозя посылку на улице Нанкинлу, Ли Жоу вдруг видит
Ли Минхо прилетает в Харбин по следам пропавшего брата, Юджина. В старом чемодане, оставленном в хостеле «Синий клён», он находит пожелтевшие фотографии: Юджин стоит у памятника на улице Чжунъян, рядом с мужчиной в чёрной кепке. В кафе «Лунный свет» официантка Чон Сора, перетирая чашки с трещинами, бросает: «Ваш брат брал тут кофе каждый вторник. Всегда оставлял чаевые — монеты, не купюры». Минхо
Рокки, худощавый парень с шрамом над бровью, чинил мотоцикл в гараже за лавкой *Bhairav Auto Parts* в Дхарави. Его отец, алкоголик Махеш, задолжал 8 лакхов местному барону Раджешу «Бхаи» за просроченные ставки на скачках. «Твоя старуха сдохла от стресса, а ты будешь гнить здесь?» — рычал Бхаи, швыряя в Рокки пачку сигарет *Gold Flake*. По ночам Рокки тайком дрался в подпольных боях на крыше
Доктор Элиас Бак каждое утро начинает с треснувшей синей кружки, оставляя следы кофе на картах пациентов. Его клиника в Уайт-Ривер, Колорадо, разместилась в бывшем продуктовом магазине — трещины на плитке пола прикрыты ковриком с надписью «Добро пожаловать». Медсестра Роза Мендоса, в прошлом военный хирург, перебирает ампулы с морфином, ворча: «Опять поставщик прислал просрочку. Хотите, я ему
Эмир, 32 года, таскает коробки с лещами на стамбульском рынке «Кадыкёй». Его пальцы въелись в рыбную слизь, а сосед-торговец Орхан вечно ворчит: *"Опоздал на разгрузку — сам виноват, что зарплату урезали"*. В пятницу вечером в порту появляется Люк — французский инженер в мятом пиджаке, который учил Эмира ремонтировать моторы десять лет назад. *"Помнишь, как мы в Измите лодку
Мэйв, 23 года, каждое утро открывает кофейню *Drip & Drift* в районе Баллард, Сиэтл. Её друг детства Лиам, теперь фронтмен инди-группы *Neon Haze*, заходит после ночных концертов, заказывает капучино с пережаренными зернами. «Ты всё ещё рисуешь эти комиксы про говорящих голубей?» — спрашивает он, разглядывая её блокнот с набросками. Мэйв в ответ бросает грязную салфетку в его потертую кожаную
Мириам, 27 лет, работает ночным сторожем в городской библиотеке Ванкувера. Ее квартира на третьем этаже старого кирпичного дома завалена книгами по оккультизму и пустыми банками из-под энергетиков. Во время обхода хранилища она натыкается на потрепанный фолиант 1893 года с гравюрой совы, у которой вместо глаз — шестеренки. После этого у нее начинаются мигрени: в метро она видит тени с ключами
Жюли, 27 лет, работает мойщицей окон в Брюсселе. Каждое утро она едет на скрипучем велосипеде через площадь Гран-Плас, сворачивая к дому №14 на улице Пти-Шамп. Её коллега Эмиль, в красной кепке с выгоревшим логотипом пивоварни, постоянно ворчит: «Опять забыла губки? Вчера у Шарлотты весь подоконник разводами покрылся». В четверг, когда дождь стучал по жестяным крышам рынка Сен-Жери, Жюли нашла в
Артем прижал к груди пакет с гречкой и банкой тушенки, пока Лиза ковыряла ключом в замке подъезда. «Опять лифт сломался», — буркнула она, смахнув рыжие волосы со лба. На третьем этаже соседка вынесла мусорное ведро с проколотым пакетом; запах тухлых огурцов висел в воздухе, пока они молча поднимались выше. В квартире Лизы на подоконнике стояли три кактуса в жестяных банках из-под горошка. «Чай?»
Лиам, 27 лет, в рваной фланелевой рубашке, копался в гараже деда под Траверс-Сити, пока не наткнулся на ржавую коробку с фотографиями 1932 года. На снимках — группа детей в одинаковых плащах, стоящих полукругом возле валуна с высеченным символом. "Эй, Элла, глянь — тут наш дом, но крыльца ещё не было", — крикнул он сестре, которая за окном поливала кактусы из старой кофейной кружки.
Лина Коваль, все еще работающая в кафе *Brew Haven* на углу 5-й улицы, замечает, что призраки стали агрессивнее. В старом чемодане под кроватью она находит дневник бабушки Эльзы с упоминанием дома №17 на Оук-стрит, где та жила в 1968. «Там стены шепчут до рассвета», — написано кривым почерком. В подвале дома Лина и Джереми, ее сосед-студент, обнаруживают сломанный радиоприемник, который ловит
