В старом доме на окраине Чикаго Клара Мендоса, реставратор мебели, находит девять оконных рам с выцарапанными цифрами и фрагментами писем. Ее сосед Маркус, бывший инженер-эколог, замечает на одной раке следы свинцовой краски: «Этот тип использовали до 70-х, но почерк…». В углу третьего окна — обрывок билета на *Led Zeppelin* и список продуктов с номером *718-509...* Кошка опрокидывает пятую раму
Лейла, 27 лет, разгружает коробки с круассанами в кафе на углу Мейн-стрит и 5-й авеню. Её смену прерывает женщина в помятом красном пальто, оставляющая конверт с ключом и фото: «Ты похожа на мать, даже родинку над губой унаследовала». В подсобке, заваленной мешками кофе, Лейла звонит Марко, своему соседу-граффитисту: «Мой отец… Говорят, он жив. На фото — наш дом в Бронксе, тот, что сгорел в ’98».
Лусия, 28 лет, официантка в кафе на окраине Ибицы, каждое утро вытирает стойку от следов кофе и крошек чуррос. Её друг детства Хавьер, барабанщик в полураспавшейся группе *Los Calamares*, тычет в её блокнот с набросками песен: «Слушай, хватит ныть про аренду. Помнишь, как мы в 15 лет клялись, что будем выступать в **Pacha**? Вот билет до Барселоны — там конкурс для новых групп. Или ты так и
Нина, 23 года, каждое утро чинит велосипед у входа в свою квартиру на третьем этаже в районе Грасиа. Ее соседка, Кармен, 68 лет, оставляет на лестнице миски с оливками и ворчит: *«Опять цепь слетела? Купи нормальный замок, а не эту ржавую железяку»*. В прачечной за углом Нина находит в кармане отцовской куртки ключ от заброшенного склада в порту. Там — папка с чертежами моста через Эбро и письма
В ветхой клинике Глендейла, Колорадо, ветеринар Эмили Росс чистит рану корове, когда звонит отец. Дэвид, седой пчеловод в засаленном комбинезоне, хрипит в трубку: "Они как в тумане, Эм. Кружат у дома, даже ночью". В его сарае пахнет миндалем и гнилым воском. Утром Эмили находит его на полу среди раздавленных ульев, лицо синее, в ладони — раздавленная пчела с фиолетовым брюшком. "Не
Миюки Такара каждое утро поправляет шелковый пояс кимоно перед зеркалом с треснувшей рамой. В Лос-Анджелесе 2073 года её чайный дом "Серебряный журавль" прячется между неоновыми рекламами синтетического саке. На спине девушки — татуировка в виде чёрных перьев, которая горит синим при прикосновении к старинной шкатулке матери. «Ты повторяешь её ошибки», — шипит Акико, её наставница с
Аванг, 17 лет, каждое утро таскает ведра с водой из мутной реки Кампунг-Бару, пока его отец Хассан чинит рыбацкие сети из перегоревших нейлоновых ниток. В кармане у парня — потрепанный блокнот с зарисовками механизмов: шестерни от сломанного трактора, ловушки для диких кабанов. «*Buat apa kau merekod semua ini?*» — хрипит Хассан, выплевывая пальмовый лист. Ответа нет — Аванг уже бежит к
На борту *Одиссея* Джек Суайгерт роняет гаечный ключ, задевший кислородный бак. Ловелл, сжимая рацию, передаёт в Хьюстон: "У нас горит индикатор Main Bus B. Температура в баке падает как камень". Хейз в трясущемся спальном мешке собирает фильтры CO2 из пластиковых пакетов, скотча и инструкции, которую перепутал с меню на обед. В ЦУПе инженер Марта Рейнольдс, разливая кофе на схему
Миа, 14 лет, случайно натыкается на ржавый ящик в подвале своего дома в Ванкувере, пока искала старую гитарную струну. Внутри — устройство, похожее на помесь рации и неоновой лампы. "Чё это за хлам?" — бормочет она, нажимает рычаг, и её рука исчезает. Джейкоб, соседский парень в очках с перепаянной оправой, помогает разобрать механизм среди банок с солеными огурцами и коробок старых
В приморском городке Рокпорт Лора, медсестра с хронической бессонницей, каждое утро заваривает растворимый кофе «Maxwell House», пока ее брат Джейк, бывший рыбак, чинит сети на кухне. Их рутина трескается, когда на заправке у старого моста Лора замечает девушку в рваном желтом плаще — та молча бросает в ее машину конверт с фотографией их покойной матери возле маяка 1998 года. «Ты тоже видела ее?»
Эмили, 22 года, переезжает в крошечную квартиру на третьем этаже в Бруклине, соседствуя с Джейком — бариста, который по ночам пишет диссертацию о влиянии кофеина на сновидения. Их первая встреча — она заливает кипятком лапшу в общем коридоре, он роняет папку с распечатанными исследованиями. «Ты хоть раз ела что-то, кроме этого желтого пластика?» — усмехается он, подбирая листы. Она в ответ тычет
Ли Вэй, инженер-электронщик из Шэньчжэня, обнаруживает перебои в работе городской электросети. Его дочь Цзин пишет сообщение: «Папа, это не наш год. Проверь дату на пропуске в метро». На пластиковой карточке вместо 2024-го — 1973. В рюкзаке у Ли лежит схема старого завода, где он никогда не был, но помнит каждую трубу. На вокзале Гуанчжоу все часы показывают разное время. «Почему никто не
